Опыты перелета через океан на дирижабле показали, что на перелет этот требуется около четырех суток, то-есть только на одни сутки менее, чем на пароходе. Поэтому организация пассажирских воздушных линий между Европой и Америкой при помощи дирижаблей оказывается в настоящее время экономически невыгодной.
Вследствие этого внимание летчиков было снова направлено на создание мощных гидроаэропланов, которые могли бы не более чем в сутки покрывать все протяжение Атлантического океана.
Правительство Северо-Американских Соед. Штатов для поощрения объявила в прошлом году, что оно выдаст 50 тысяч долларов (около 100 тысяч рублей) тому летчику, который первый перелетит через океан на аэроплане из Европы в Америку.
Авиаторы всех стран втайне тренировались и подготовлялись к выполнению этой трудной задачи, совершенствуя свои аппараты. Наиболее серьезными конкурентами были летчики французские и американские.
Два выдающихся французких авиатора — капитан Шарль Нунгессер и Коли решили сделать попытку. Оба авиатора были во время войны военными летчиками и летают уже двенадцать лет. Для своего перелета через океан они построили специальный гидроавион большой мощности, который назвали «Белая птица».
8-го мая, в 6 ч. утра Нунгессер и Коли вылетели с аэродрома в Бурже для безостановочного перелета в Нью-Йорк. Нунгессер и Коли решили лететь не прямо на запад, а их маршут представлял несколько кривую линию. Они полетели сначала на северо-запад — через Ирландию на Нью-Фаундленд, откуда должны повернуть на юго-запад к Калифаксу и Бостону на Нью-Йорк.
При благоприятных обостоятельствах, Нунгессер и Коли намеревались в понедельник 9 мая спустится в Нью-Йорке, но ни в понедельник 9-го, ни в следующие дни гидроавион Нунгессера и Коли не прибыл в Америку, и до сих пор о летчиках нет никаких известий.
На следующий же день после отлета французское правительство срочно выслало несколько пароходов и военных судов на поиски гидроаэронавтов в Ламанш и к берегам Ирландии. С своей стороны, американское правительство отправило в море восемнадцать миноносцев для поисков пропавших летчиков. Морское министерство Франции разослало радиотелеграммы всем пребывавшим на океане судам с просьбой сообщить, не видал ли кто аэроплана. Но до сих пор поиски не дали никаких результатов. Ни один из пароходов, совершающих рейсы между Европой и Америкой, ни одно рыбачье судно, — никто не видал ни в воздухе, ни на море злополучной «Белой птицы». Она исчезла без следа вместе с двумя авиаторами…
По всей вероятности, аэроплан Нунгессера и Коли был захвачен свирепствовавшей у берегов Америки бурей, и был отнесен ею к северу.
Трудно сказать, погибли ли летчики, или же они спустились на один из островов. Быть может, они стали жертвой моря, но не исключена возможность, что они еще живы и теперь ждут помощи где-нибудь в Гренландии или на другом острове.
Океан умеет хранить свои тайны. Мы знаем, что он до сих пор хранит тайну первого авиатора к полюсу Андре и его двух спутников, с момента исчезновения которых в нынешнем году исполняется тридцать лет, Теперь к тайне Андре прибавилась новая загадка— исчезновение Нунгессера и Коли.
К розыску Нунгессера и Коли принимаются энергичные меры, и в самое последнее время с этой целью отправилась на Новую Землю экспедиция Сиднея Коттона.
В предместьи Парижа — Отейль, недалеко от Булонского леса, приютился небольшой домик— владение знаменитого психиатра Шарко. В настоящее время дом принадлежит его сыну — Жану Шарко — известному исследователю полярных стран.
Жан Шарко — не только просто исследователь-путешественник, но и один из выдающихся современных ученых-океановедов, уже четверть века занимающийся изучением океанов, преимущественно полярных.
В 1904 г., на пароходе «Француз» он совершил экспедицию в Антарктиду, а в 1908 г., построил специальный корабль, приспособленный для плавания в полярных морях, и отправился на нем с тем, чтобы попытаться достичь южного полюса. Свой корабль Шарко назвал несколько странным именем «Пуркуа па?» (Почему нет?).
Это название объясняется тем, что после целого ряда экспедиций к южному полюсу за период 1901–1907 гг. многие исследователи были обескуражены неудачами и говорили, что южный полюс недоступен.
Тогда Шарко решил снарядить новую экспедицию и на все утверждения, что дороги на полюс нет, отвечал: «почему нет»? Он хотел доказать, что на полюс можно добраться.
Пробыв в плавании два года, Шарко, первый из южно-полярных исследователей, проник в 1909 г. дальше всех к полюсу, открыл несколько новых островов и берег антарктического материка. Но обилие пловучего льда и сильные морозы заставили Шарко на корабле «Почему нет?» повернуть к северу.
Вернувшись в 1910 г. во Францию, Шарко решил в 1911 г. снова попытаться достичь южного полюса, но в 1911 г. полюс был открыт норвежцем Амундсеном, и Шарко отложил свою экспедицию.
Вместо этого Шарко с 1911 г. предпринял научное исследование северного полярного моря и в частности занимался изучением дна океана. Его корабль «Почему нет?» ежегодно совершал несколько рейсов в разные части океана.
В 1921–1924 гг. Шарко исследовал дно пролива Ламанш и составил первую геологическую карту дна Ламанша. Он исследовал дно океана около Гренландии, и при его содействии была организована полярная радиостанция на острове Ян-Майене[68]). Ежегодно «Почему нет?» отвозит на эту станцию припасы и продукты.
Когда я вошел в приемную комнату скромного жилища ученого и полярного следопыта, навстречу мне вышел бодрый и энергичный человек с седеющей бородкой и живыми глазами.
Он приветливо пожал мне руку и повел в кабинет. Обстановка кабинета поражает простотой.
Капитан Шарко тотчас же заговорил о своих предстоящих экспедициях летом 1927 г.
— Мы готовимся теперь к отплытию на остров Ян-Майен, где нас с нетерпением ожидают наши друзья — служащие радиостанции, а затем займемся изучением морского дна вблизи этого острова.
— Какой научный интерес имеет это изучение? — спросил я капитана.
При этих словах Шарко воодушевился и, шагая по кабинету, начал читать мне лекцию по «подводной геологии» — как он называет созданную им новую отрасль науки.
— Мои предшественники по изучению океанов, в частности ученый океанограф Тулэ, ограничивались только исследованием поверхности океанов и морей. Но ведь это похоже на то, как если бы авиатор по пыли, поднявшейся с поверхности земли, стал определять растительный и животный мир земли. Недра океана таят много неизведанного, но, к сожалению, в настоящее время мы можем изучать морское дно только на глубине 400–500 метров. Но средняя глубина морей не менее 3 000 метров. И эта глубина пока совершенно не исследована.
— Я глубоко убежден, — продолжал Шарко, — что наука найдет средства добраться и до этих глубин, и тогда перед человечеством раскроется много загадок — ив том числе будет разрешен и вопрос о существовании Атлантиды.
В заключение нашей беседы я спросил Шарко:
— Почему вы стали полярным исследователем? Что заставило вас отправиться на полюс?
Капитан Шарко близко подошел ко мне и сказал:
— Почему я стал полярным исследователем? Потому что я люблю приключения, потому что я с юности испытывал непреодолимое желание видеть неведомые страны… Я родился в этом доме. И вот еще в детстве мое внимание привлек бассейн с водой на одной из лужаек нашего сада. Моей любимой игрой было пускать кораблики в этом бассейне. А зимой, когда бассейн покрывался тонкой корой льда, я не находил большего развлечения, как разбивать эту ледяную корку. Быть может, в этом уже проявлялся инстинкт полярного мореплавателя… Отец не раз говорил про меня друзьям: «он будет мореплавателем». И я стал действительно мореплавателем. Море — это моя вторая натура. Без моря я не могу жить…
Прощаясь со мною и крепко пожимая руку, старый морской следопыт с улыбкой прибавил:
— А была еще и другая причина, заставившая меня удалиться в полярные области. Вы не можете представить, сколько очарования заключается в блужданиях по льдам крайнего севера, среди величия полярной природы…