По мере того, как звуки загона приближались, волнение усиливалось, и, наконец, я дошел до такого состояния, что уже начал думать: «только бы волк на меня не вышел», тогда как вначале мечтал об обратном.
Я стоял в небольшом отрожке глубокого оврага, противоположный скат которого был хорошо мне виден. Мое зрение и слух были напряжены до предела. Внезапно глаз уловил что-то серое и живое, которое неопределенно мелькало на той стороне оврага между серых, стволов. Сердце сжалось до боли… В следующий момент наступило разочарование: на чистое место выскочил спугнутый залпом русак… Мгновение он ждал, прислушивался, затем с шалым видом опрометью понесся мне под ноги.
За русаком я не следил. Глаза жадно впились в серовато-бурую чащу леса. Трэк… По нервам ударил сухой, короткий выстрел, раздавшийся много правее меня. Кто-то убил волка. Это было ясно, потому что второго выстрела не последовало… Волнение усиливалось; вот-вот, сейчас выйдет зверь… Особенно подозрителен был куст у вершины оврага. Почему-то думалось, что волк выйдет именно там, и вдруг… глаза отчетливо увидели громадного зверя, остановившегося много правее куста.
Зверь был того странного цвета, в какой окрашены только волки: желтый — не желтый… серый — не серый… Бурый, пожалуй даже — зеленоватый. В зоологическом саду они почему-то совсем другие, нежели в лесу…
Мною сразу же завладело страстное, могучее желание убить. Сознание говорило, что волк сначала пройдет мимо доктора и не минует его выстрела. О, лишь бы доктор промахнулся!.. Скосил глаза на доктора, не упуская из виду и зверя… Доктор заметил: он стал маленьким, пригнулся и застыл. Вот он приложился, выцеливая зверя; волк тихо спускался в овраг. Он казался громадным; вот он спустился и направился мимо доктора неторопливой трусцой… Трах… Волк сгорбился, дал бросок и понесся широким скоком. Трах… Доктор смазал во второй и в последний раз. Волк несся мимо меня, он спешил уйти из лесу в озимое поле. Вот он в пятнадцати шагах от меня. Мушка ружья впилась в его бурую шерсть впереди лопатки. Мое сердце, мой указательный палец чувствовали: теперь! Палец сделал привычное небольшое движение… уши не услышали грохота выстрела… Волк грузно упал на траву. Его задняя нога дергалась и дрожала; челюсти зевали… Наповал… Вздох облегчения… Тиски разжали измученное сердце…
Но охота не кончилась.
Ба-ба-ба-ба-бах! — слышится правее. Ясно, что стрелял парикмахер из своего ружья-пулемета. Сомнений нет, что это он, ибо вслед за ружейными послышались и револьверные выстрелы его «бульдога»… «Идиот!» — мелькнуло в моей голове; но мне было все равно, потому что я был глубоко удовлетворен и счастлив: в пятнадцати шагах от меня красивой бурой массой застыл мой трофей.
Раздались еще два выстрела… Загон был кончен. Напротив меня появились загонщики. Увидав убитого зверя, они побежали к нему, обгоняя друг друга, и окружили его тесным кольцом.
Павел Михайлович поздравил меня «с полем». Подошел доктор. Ему было неприятно и завидно. Он тоже сказал мне: «С полем, Владимир Сергеевич!» — и деланно улыбнулся.
Мы подошли к волку. Это был большой самец переярок, ростом с матерого. Почти весь заряд угодил ему под левую лопатку. Выстрел был хороший. Волк убит чисто… Я сдерживал свою радость. Мы пошли с Павлом Михайловичем снимать стрелков с номеров.
Подошли к фининспектору — волков не видал. Следующий номер — слесарь Адамов… видел волчицу с молодым. Вышла на парикмахера. Результат неизвестен. Пошли дальше и увидели парикмахера… Возбужденно жестикулируя, он беседовал с подошедшими загонщиками. В руке у него ружье-пулемет. Он весь увешан доспехами, патронами, биноклями, кобурами и кинжалами.
— Стреляли?
— Стрелял-с.
— По ком?
— По мамаше с детьми-с..
— Ну и что же… убили?
— Кризис!.. — ответил парикмахер, пожимая плечами.
— Упустили волчицу и прибылых. Эх, вы!.. А стояли на лучшем номере… А еще ружье-пулемет!
— Из револьвера как будто одного маленько задел, — виновато оправдывался парикмахер, — потому мне заметно было, один вроде как захромел…
Павел Михайлович безнадежно махнул рукой… Дошли до Семена Семеновича. Он с деланно-равнодушным видом стоял под своим деревом.
— Стреляли?
— Волчонок…
— Убит?
— За кустом…
Подошли к кусту… Там лежала серая собака сторожа, уткнувшись в траву пробитой головой…
