Когда топот стада замер вдали, а в небе зажглись сияющие звезды, старик вынес из пещеры охапку сена, бросил ее на скамью, потом притащил тяжелую огромную шкуру зеленого зверя и знаками приказал пленнику лечь спать и укрыться шкурой.
Несмотря на необычайную обстановку и неприятный запах, распространяемый тяжелой звериной шкурой, Лавро почти мгновенно заснул.
Лаврентию снилось, что он, лежа на шкуре зеленого зверя, летает по воздуху над озером. Солнце ярко светило в глаза странным колеблющимся светом, но вдруг приплыли черные тучи, подул сильный ветер, и шкура стала принимать вертикальное положение, резко поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Крепко вцепившись в зеленый мех, охотник каждое мгновение рисковал сорваться со страшной высоты в воду, то вниз головой, то, наоборот, вниз ногами, мысленно решая, что падать лучше вниз ногами… Потом ветер стих, шкура низко спустилась над мрачными шумящими волнами озера, стало очень холодно, и Бригида проснулся.
Ни зеленого луга с пасущимися зверями, ни пещеры, ни старика-великана— ничего из окружавшей вчера охотника картины…
Встревоженный Бригида, не обращая внимания на боль в затылке, вскочил и оглянулся: сзади была скалистая стена, иссеченная странными орнаментами, с полукруглым вверху отверстием двери посредине. Сама дверь, сколоченная из необтесанных толстых бревен, была заперта. Скалистые стены имели форму вогнутого полукруга и окаймляли обширную площадку, или террасу. Впереди, за краем площадки, с того места, где стоял охотник, ничего, кроме неба, не было. видно, а когда он шагнул вперед, неожиданно развернулся вид на необъятное пространство моря.
Недоумевая все больше и больше, Лавро осторожно подошел к самому краю площадки и, невольно вздрогнув, отшатнулся: на страшной глубине, внизу, среди черных точек прибрежных скал метался грозный седой прибой, доносясь до верха чуть внятным рокотом. Долго смотрел пленник в эту непрерывно двигавшуюся бездну, стараясь разгадать, для чего новым хозяевам-великанам понадобилось засадить его в эту воздушную тюрьму?
Он только, смутно догадывался, что эта площадка является частью гранитного небоскреба, выходившего, очевидно, передним фасадом на набережную и озеро, а задним фасадом, — так сказать, «черным ходом» — обращенного к морю.
Значит, эта водяная необъятная ширь— Великий океан! В этом не могло быть сомнений: злополучная речка, заведшая его в эти дебри, прорезала Патагонское плоскогорье в направлении с северо-запада на юго-восток.
Он проникся невольным уважением к тем титаническим усилиям, вероятно, многих поколений великанов, которые продолбили в скалах все эти муравьиные ходы и полукруглую огромную террасу над океаном.
— Вот так Аталдатл! — проговорил Лавро, вспомнив слово, которое старик-сторож связывал с этой частью города великанов.
— Аталдатл… — ответил откуда-то тихий голос, заставив Бригиду вздрогнуть от неожиданности. При беглом осмотре террасы ему показалось, что он здесь один. Однако он ошибся: на террасе были еще живые существа: в углублениях или нишах задней стены сидели два великана — взрослый и юноша, почти мальчик, показавшийся Лавро не в пример прочим великанам слабого сложения, с узкой грудью, худыми руками и ногами. Лица обоих поражали странным сходством — не черт, а выражения той мертвенной неподвижности, которую охотник много раз замечал на лицах умирающих… Без сомнения, эти люди умирали, несмотря на то, что на их телах не было ран или других признаков смертельных повреждений…
Бригида робко приблизился к сидевшим, пробовал заговорить с ними, даже потряс юношу за плечо — напрасно: великаны были немы и неподвижны, и, только дыхание, колебавшее на груди меховую одежду, доказывало, что они еще живы.
Необъяснимый страх постепенно овладевал Лавро, запертым в этой воздушной тюрьме в обществе двух шевелившихся трупов… Как безумный кинулся украинец на массивную дверь и, до крови обдирая руки, силился сломать толстые бревна, кричал, бранился, но все было неумолимо тихо, и только из необъятной глубины глухо рокотали волны океана… Устав от неистовых движений, чувствуя тупую боль в голове, Бригида, наконец, свалился на каменный пол и впервые за много лет разрыдался, как ребенок.