— Товарищ командир! Ночью повели верблюдов. Меха водой не наливали. Хотели поскорей, потому что вода и тут есть. Нас было пятеро на весь караван. Все меха порезали, мы и не видели — кто.
Если б вода была, слышно было бы, а то и не слыхали ничего.
Лицо командира стало серым, как песок, на котором он стоял.
— А запасные? — спросил он.
— Веревки отрезали. Запасные все на одном верблюде были. Украли и запасные.
Ворон не обладал пылким воображением, но в эту минуту ему представился Магома, рассказывавший о весах.
— Меха есть у вас для воды? Все куплю, — медленно проговорил Ворон, обращаясь к ближайшему узбеку.
— Вчера пришли на базар иомуды и скупили все меха, — отвечал старый лавочник.
— Так ведь я приказал по всем оазисам не продавать меха! — воскликнул Ворон и шагнул к старику.
— Они очень много заплатили, и мы продали, — отвечал старик.
— Вы продали свою жизнь, — заорал Магома и плюнул в бороду старику. Старик виновато вытер бороду рукавом и молчал. Магома, бесстрашно глядя в зловещее лицо Ворона, проговорил:
— Джунаид-хан напал не на Дарган-Ата, а на нас. Он знал, что мы погонимся и лишил нас воды. Все остальное неважно и сделано нарочно, — и он пренебрежительно пнул ногой дымящуюся головню.
— Как неважно? — завопил старик. — Он угнал больше тысячи баранов! Он захватил всех женщин и увел с собой!..
— Ах, вот как? — переспросил Ворон. — Он взял баранов?
— Почему радуется командир, когда нас ограбили? — сказал старик, когда увидел, что лицо Ворона расцвело в улыбку.
— Аллах пожалел вас и подарил вам баранов, — сказал Магома. — Молитесь, — с насмешкой добавил он, — может быть, эти бараны спасут вас, потому что никто не ходит так медленно, как баран, и теперь мы можем преследовать хана.
Ворон кивнул головой, подтверждая соображения Магомы. Джунаид-хан был обременен добычей. Поход был еще вполне возможен. Кроме того, имея скот, разбойник должен был итти по линии колодцев.
Ворон отошел в сторону, закурил и погрузился в размышления.
Ворон решил выступить налегке и как можно скорей. Жители снесли в одну груду пустые тыквы для воды, заменявшие им меха. Их наполнили водой и быстро погрузили на верблюдов вместе с двумя мешками лепешек. Через какой-нибудь час отряд выступил, имея впереди караван с водой. Скорым шагом отряд прошел посевы, потом полосу песка, засаженного кустарником.
Холодная знобящая ночь окончилась, и сразу начало жечь солнце. Темные от росы колючки и камни высохли, стали белыми.
Отряд вступил в Узбой. Так называется старое русло Аму-Дарьи. Когда-то здесь была жизнь. Шумные и многолюдные города с гудящими базарами были окружены богато орошенными полями. Но Дарья пошла по другому руслу, и страна погибла. Каракульские пески сравняли и затопили развалины.
Лучшим местом пути считался Узбой, так как здесь не было песка. Раскаленный булыжник сплошь покрывал все пространство в километр шириной и несколько сот километров длиной. На каждом шагу кованые копыта скрежетали и скользили. Кони проваливались чуть не по колено между камней.
Далеко в стороне, на высоком обрыве, который когда-то был берегом, торчали столбы. Это были деревья. Твердые, как кость, лишенные коры и ветвей, они стояли от тех времен, когда здесь протекала река. От ветров и непогоды они непригодны были даже для топлива. Когда они горели, то не давали тепла.
Серые змеи нередко лежали целыми клубками в тени больших камней. Величественные развалины, засыпанные песком, медленно проходили далеко в стороне. Люди и кони с каждым шагом монотонно качали головами, как будто горюя о погибших городах.
Тоскливое выгоревшее небо было напоено пылью и отливало свинцом, как грозовая туча. Сухой воздух дрожал и струился над раскаленными камнями.
В полдень, когда солнце поднялось над головой, и тень всадника вся уместилась под брюхом коня, Ворон разрешил напиться воды из фляжек. При этом он предупредил, что до вечера больше пить не позволит. После минутного отдыха эскадрон продолжал путь. Ноги коней были изранены. Отряд оставлял за собой камни, забрызганные кровью.
Вскоре после остановки Ворон приказал Магодое взять пять человек и осмотреть развалины, показавшиеся в стороне. Он знал, что здесь должен быть колодец. Магома уехал, но скоро вернулся и испуганно доложил, что колодец завален камнями. При этом он добавил, что кругом колодца очень много следов и, повидимому, там недавно поили скот.
Ворон покачал головой и повел отряд вперед. Он не ожидал, что разбойники будут засыпать колодцы. Вода больше всего была нужна самим иомудам. Порча колодца считалась самым тяжким преступлением в каракумских песках. Зато теперь его осенила одна мысль, от которой он повеселел. Он знал теперь наверное, что впереди идет сам Джунаид-хан. Никто, кроме него, не посмел бы засыпать колодцы камнями. Кроме того, он знал, что хан недалеко и идет с небольшим отрядом. Он боится преследующего эскадрона и хочет оставить между собой и отрядом хотя бы день или два безводного пути. Недалеко в стороне показалась груда окровавленного тряпья. Тут же впереди стал виден такой же крапленый след на камнях, какой оставлял за собой отряд. Ворон недоумевал. Магома объяснил:
— Ноги их лошадей были до колен обернуты тряпками.
— Почему же ты мне не посоветовал сделать то же самое? — нахмурившись, спросил Ворон.
— Они прятали свой след. Но нам надо итти быстро. Ты видишь, мы их догоняем.
— Почему же они теперь бросили тряпки?
— Они нас не боятся, — отвечал Магома, — они знают, что мы идем с тыквами. В тыквах вода быстро высыхает. Теперь нам хватит воды только для возвращения назад. После мы уже не сумеем вернуться. Решай.
Минуту Ворон колебался, потом ответил:
— До завтра мы выдержим, больше половины воды не высохнет. Завтра вечером я отдам всю остальную воду людям и лошадям и за сутки догоню хана.
Ворон замолчал и проехал мимо окровавленных тряпок вперед, как бы пренебрегая грозным предупреждением.
День прошел монотонно и мучительно. Люди думали только о том, когда придет вечер и можно будет отпить немного воды из фляжки. В сумерках от камней понесло жаром, но воздух стал настолько холодным, что кавалеристы стучали зубами. Потом сразу наступила ночь, и холод стал нестерпимым.
Верблюдов уложили в круг. Люди дрожали целую ночь, стараясь согреться на камнях. Ворон не взял халатов, сделав вместо того лишний запас воды. Перед рассветом, когда красноармейцы забылись тяжелым сном, Ворон безжалостно разбудил всех, и отряд тронулся вперед. Людей досыта напоили водой и дали в запас по целей фляжке. Туркменские кони, легче переносившие жажду, чем люди, получили лишь по одной фляжке. Верблюды паслись около часа, жадно поедая мокрую от росы колючку. Вместо недостающей веды Ворон бросил на Весы Жажды свою волю и, не останавливаясь, вел отряд до полудня. Дважды Магома уезжал в сторону и сообщал, что колодцы засыпаны. Джунаид-хан поил досыта своих людей и скот и уходил вперед, уничтожая колодцы. В полдень Ворон позволил людям только смочить рот и после получасовой остановки не останавливался до вечера. Он как будто не страдал от жажды, только лицо его потемнело, да круглые глаза налились кровью.