В текущем году Вилькинс предпринял ряд пробных разведочных полетов в северо-западном направлении, при чем во время одного из них, 29 марта, из-за аварии мотора ему пришлось спуститься на льду на 75° с. ш. и 177°45′ з. д. Произведенные измерения показали глубину морского дна в 1707 м. Затем Вилькинс попробовал пролететь дальше, вынужден был снова спуститься и, когда, наконец, повернул назад, то у него через несколько часов полета вышел весь бензин, и ему пришлось отказаться окончательно от мысли вернуться по воздуху на свою базу.
Оставив на произвол судьбы сбой самолет, Вилькинс со своим спутником, пилотом Эйельсоном, решил отправиться в обратный путь пешком. С собой они захватили двое небольших санок с провизией. На ночь они устраивали себе снежные прикрытия.
Странствовать по льду было весьма утомительно. Через несколько дней они предпочли сани бросить.
Местами им приходилось обходить осторожно большие полыньи, в других местах лед был, настолько исковеркан и нагроможден, что они могли только ползти на четвереньках.
Местами спутникам попадались свежие следы медведей и песцов и многочисленные отдушины, проделанные во льду тюленями.
Наконец, после 14 суток непрерывных лишений, путники достигли мыса Бич, откуда послами письменное извещение на свою базу, устроенную на мысу Барроу. Крайний северный пункт, которого достиг Вилькинс в этом году, лежит в 800 км к северо-западу от мыса Барроу — на 500 км дальше, чем достигнутый им в прошлом году.
СЛЕДОПЫТ СРЕДИ КНИГ
ВОЖДЬ ПЛЕМЕНИ КРОУ.
В голосе ветра Сиена ловил пророчество о своей судьбе:
«Родился вождь, который спасет исчезающее племя кроу, охотник для вымирающего от голода народа»…
Пока он слушал, у его ног мчались быстрые воды стремительной зеленовато-белой шумной Атабаски. В ропоте волн слышал он свое имя, и они шептали о его судьбе:
«Сиена! Сиена! Его племя возродится от поцелуя ветра и цветов в лунном сиянии. Новая страна призывает племя кроу. На севере, куда улетают дикие утки, Сиена будет вождем великого народа».
Так мечтал Сиена — охотник, бродящий по глухим, заросшим тропинкам. В шестнадцать лет он был надеждою остатков когда-то могучего племени — нагой вождь, прекрасный, молчаливый, гордый, слушающий только голос ветра.
Была осень с красным пламенем увядающей листвы. В ореховой скорлупе, в шкурах лисиц и полете водяных птиц были признаки суровой зимы. Сиена убивал рыбу на зиму. Он был не только надеждой голодающего племени, но и единственным охотником, добывающим для него пищу. Сиена стоял на коленях в ручье, при впадении его в Атабаску. Деревянное копье застыло высоко в его руке. Сверкнув, оно опустилось вниз. Сиена поднял на нем дрожащую рыбу и бросил ее на берег, где его мать Эма с другими женщинами высушивала рыбу на скале.
Много раз сверкало копье. Молодой вождь редко не попадал в цель. Самые старые из женщин не могли вспомнить такого богатого улова. Эма пела хвалу своему сыну; остальные прекратили печальные песни о голоде своего племени.
Вдруг хриплый крик пронесся над водой.
Эма в страхе упала на землю. Ее товарки бросились бежать. Сиена выскочил на берег, сжимая копье. Лодка, в которой сидели люди с белыми лицами, неслась вниз по течению, направляясь к нему.
— Ал-ло-о! — снова раздался хриплый крик.
Эма присела в траве. Колени Сиены дрожали, он готов был обратиться в бегство. Но Сиена, вождь кроу, спаситель исчезающего племени, не должен убегать от опасности.
— Бледнолицые, — прошептал он, дрожа, но оставаясь на месте, готовый защитить свою мать. Он вспомнил рассказы индейцев, бывавших далеко на юге и встречавших страшных белых людей, охотников — с оружием, подобным грому и молнии.
Когда лодка врезалась в песчаный берег, Сиена увидел лежавших в ней людей с бледными лицами, обращенными к небу, и услышал голоса, приветствовавшие его на незнакомом языке. Тон был дружеский, и он опустил угрожающее копье. Потом один из людей вышел на берег, глядя голодными глазами на груду рыбы, и стал медленно говорить на смешанном языке племен кри и чиппивеи.
— Юноша, мы — белые друзья! Мы голодны. Продай нам рыбы. Мы голодны, и нам предстоит долгое путешествие.
— Племя Сиены бедно, — ответил молодой вождь. — Ему часто приходится голодать. Но Сиена поделится рыбой, он не хочет продавать.
Его мать, видя, что белые не собираются причинять зла, подошла ближе и с горечью упрекала Сиену за его великодушие, говоря об опасности голода. Сиена остановил ее.
— Сиена молод, — сказал он просто, — но он — начальник здесь. Если нам предстоит голод, мы будем голодать.
Говоря это, он отделил половину убитой им рыбы. Белые люди развели огонь и уселись вокруг него, с жадностью поглощая пищу. Утолив голод, они уложили в лодку остатки рыбы. Старший из них снова предложил Сиене заплатить за рыбу, но Сиена отказался.
— Начальник, женщина жаловалась на голод, угрожающий племени, — сказал белый человек. — Разве здесь недостаточно оленей?
— Да. Но редко удается Сиене подползти к ним настолько близко, чтобы его стрела попала в цель.
— Ага! Сиена больше не будет голодать, — ответил бледнолицый и вынул из лодки длинную железную трубку с деревянной ручкой.
— Что это? — спросил Сиена.
— Чудесная стреляющая палка. Вот, юноша, смотри. Видишь кусок коры у костра? Смотри!
Он поднял палку к плечу. Вдруг вспыхнула полоска пламени, показался дым, и раздался громкий выстрел. Кора разлетелась на куски.
Дети с громким криком попрятались в хижины, женщины разбежались, а Сиена замер, бессильный двинуть рукой или ногой.
Белый человек засмеялся и, ласково дотронувшись до руки Сиены, сказал: «Не бойся». Потом он отвел Сиену дальше от берега и стал объяснять ему, как устроена чудесная палка и как надо обращаться с нею. Он снова и снова заряжал ее и стрелял до тех пор, пока, наконец, Сиена понял и весь загорелся от сознания возможностей, которые открывало ему обладание оружием.
Белый человек терпеливо учил индейца, как заряжать его, как целиться, стрелять и чистить его оленьей кожей. Наконец, он положил у ног Сиены бочонок с дробью, мешочек свинцовых пуль и коробки с патронами. Потом, простившись с Сиеней, вскочил в лодку и унесся по течению быстрой Атабаски.
Сиена один сидел на берегу, сжимая в руках чудесную стреляющую палку, и слушал причитания испуганной матери. Он успокоил ее, сказав, что белые люди уехали и что ему ничто не угрожало. Потом он сложил драгоценные запасы в дупле дерева у своей хижины и ушел в лес.
Сиена направился к местам, где паслись обыкновенно олени. Он шел точно во сне: он боялся и верил. Скоро он увидел сверкающую зыбь воды и тогда, крадучись, он пополз среди папоротника и травы к берегу пруда. Знакомое жужжание мух указало ему на место, где находилась желанная добыча. Олень спасался в воде от роя черных мух и стоял в ней, вытягивая шею, чтобы достать свесившиеся ветки тополя.
С никогда еще не испытанной им дрожью Сиена замер позади одного из пней. Пятьдесят шагов отделяли его от оленя. Как часто, стоя на этом месте, он натягивал свой лук и напрасно пускал крылатую стрелу. Но теперь у него было оружие белого человека, заряженное молнией и громом.
В этот момент ветви тополя раздвинулись, и Сиена увидел поднимающегося на берег оленя. Он шел, размахивая головой, увенчанной рогами, чтобы отогнать жужжащих мух. Потом остановился, вытянул голову и стал нюхать воздух.
— Наза! — прошептал Сиена с пересохшим горлом.