Теперь белое облако подошло близко, и он увидел, что это — белоснежная стая птиц, наполняющих воздух громкими криками.
Внезапно над морем взвился тонкий белый фонтан воды, и, когда он упал, море снова глубоко вздохнуло и застонало. Сальми понял, в чем дело. Это — песчанка. Маленькая блестящая рыбка, которую так нетерпеливо ожидали и которая, преследуемая своими водяными и воздушными врагами, подошла, наконец, к берегу, чтобы метать икру. А тонкий белый фонтан, это — кит, который поднимался к поверхности моря, чтобы подышать, а потом продолжать наедаться песчанкой. Стоны и вздохи — фырканье, когда он выпускал воздух из ноздрей.
Теперь море буквально кипело вокруг катера от песчанки. Миллиарды зеленоватых рыбьих хребтов высовывались из воды. Когда кит напирал на них снизу, множество блестящих рыб выскакивало на поверхность, образуя серебряные борозды вокруг катера. Огромные туши и плавники китов скользили рядом с катерами. Они так высоко выбрасывали фонтаны воды, что брызги доходили почти до уровня мачт. Голодные киты заставляли море кипеть и пениться.
С хриплыми криками белые птицы кидались вниз головой в море, набивали клювы и зобы песчанкой и снова взлетали. Птицы падали с неба, как снежные хлопья. Они были так увлечены охотой, так шумели и кричали, что забыли страх перед человеком. Даже пугливые чайки кидались в море почти вплотную около бортов.
Но людям некогда обращать внимание на птиц; нужно было как можно быстрее спускать на воду лодки и закидывать ярусы. У рыбаков буквально чесались руки от нетерпения. Старый Мелькерсен заторопился и всадил себе в палец крючок, но у старика так мало крови, что показалась только одна капля.
Киты и птицы опустошали стаи песчанки, которые плотными рядами устремлялись к берегам Финмаркена, ища удобных мест для метания икры. Но рыбы было такое количество, что двадцать китовых брюх и много тысяч алчных птичьих клювов не могли разрядить их ряды. Опасность, подстерегавшая рыб снизу, с морского дна, была гораздо серьезнее. Там кишели миллиарды голодной трески, давно уже поджидавшей песчанку, И, когда блестящие рыбки устремлялись на дно для метания икры, треска схватывала свою добычу.
Теперь все снасти были спущены в море — сотни тысяч крючков. Но песчанка все еще держалась на поверхности, позволяя китам и птицам истреблять себя. Птицы нажрались до отвалу. Чайки не кидались больше в море вниз головой, а спокойно уселись на воде, переваривая пищу, и походили на большой белый мост. Только ненасытные киты все еще продолжали набивать свои обширные желудки. Они отплыли от катеров и гнали песчанку ближе к берегу, все время продолжая выбрасывать из ноздрей белые фонтаны. Когда они на мгновение поднимались на поверхность, их черные туши казались подводными скалами.
К вечеру киты загнали песчанку в такую мелкую воду, что им самим стало в ней тесно, и они снова отплыли дальше ет берега, ища новые стаи песчанки.
Теперь рыбаки вытащили свои ярусы. Рыба висела на них тяжелой белой бахромой. Это была треска, которая клевала в морской глубине и теперь билась на крючках, стараясь освободиться.
Стаи песчанки опустились на морское дно — и, когда рыбаки втаскивали в лодки пойманную треску, из пасти ее выскакивали маленькие блестящие рыбки.
Ловля окончена, и довольные рыбаки сидели в каютах и попивали кофе с сухарями. Сегодня они голодны, как треска, киты и чайки.
Когда катера вернулись на берег и сообщили радостную весть о том, что море кишит рыбой, поселок оживился. Лица у всех стали веселыми, дружелюбными, послышались громкие разговоры и смех.
Каждый вечер катера возвращались нагруженными доверху; в несколько дней миллионы трески были выужены из моря. Рыба подошла к берегу, и катерам не нужно было уходить далеко. Однажды треска подошла так близко к самому молу, что все старики в поселке уселись на мол с самыми обыкновенными удочками и с увлечением предались рыбной ловле; рыба была так голодна, что хватала всякую приманку и даже пустые крючки, очевидно, думая, что все, что блестит — песчанка.
Рыбаки много зарабатывали, и каждый вечер спускали свой заработок. Весь день они ловили треску, а по вечерам веселились и кутили, не думая о завтрашнем дне. Поэтому, когда время рыбной ловли проходило, рыбаки оказывались такими же бедняками, как прежде. Но какое им дело до завтра! Сегодня они полными горстями бросали сотни и тысячи крон. Рыбак — всегда азартный игрок. Он может себе это позволить, ведь море богато и неисчерпаемо, и то, что он проиграл сегодня, море вернет ему завтра вдвойне. Но ему как будто не приходило в голову, что завтра рыба снова может уйти в те морские глубины, из которых она вышла, и он останется опять в нужде…