В утренних сумерках, окутавших серой чадрой пустыню, удалялся стройный силуэт Италмаза…
Я вскарабкался на скалу. На востоке несколько тучек над горизонтом окрасились карминовым отблеском солнца. С каждым мгновением становилось все светлей. Вдали между редкими кустами саксаула, расползшимися по песчаным холмам, опять показались белая папаха и красный полосатый халат Ходжома.
Вдруг оба коня метнулись в сторону, и Ходжом припал к шее Рыжего. Что-то произошло… Мне ясно было видно, как Ходжом поскакал вбок, и за ним легкими прыжками не отставал вороной. Они куда-то скрылись. Потом, уже далеко между холмами, когда первые лучи солнца лизнули степь, последний раз сверкнул красный халат с белой папахой и исчез в бесчисленных барханах…
Я решил пройти к тому месту, где что-то испугало Ходжома. Что это было — человек, зверь или труп павшего животного? Пробирался, осторожно крадучись по следам, выдавленным в песке копытами коней. Тонкие ветки гребенщика и саксаула, свешиваясь над песком, от порывов ветра начертили на нем кружевные рисунки. Ноги вязли в сыпучем песке.
Почва стала тверже, темными пятнами стали выступать сырые места, где просочилась подпочвенная влага, и снежными налетами по краям выступала белая бахрома соли.
Наконец я подошел к тому месту, где кони метнулись в сторону. Следы копыт были разбросаны по хрустевшему солью песку. Кони здесь испуганно бились, откинув копытами комья сырой земли. Видно было, что Ходжом вскачь унесся с этого места.
Еще осторожнее ступая, чтобы не спугнуть кого-нибудь, я двинулся к бархану. Встречались какие-то мелкие птичьи следы, в роде степного жаворонка, и более крупные, подходящие к лапам птицы джур-джур, а по ним шли, четко вдавленные тяжестью в песок, пятипалые с острыми когтями странные следы очень крупного животного. Между его следами тянулась гладкая полоса, точно зверь волочил что-то по земле. Я поднялся наверх бархана, припав между зарослями саксаула. Сняв «буденовку», осторожно поднял голову.
Впереди за барханом была полувысохшая впадина, окруженная холмами, с лужицей посредине, вокруг которой спиралью шли белые круги высохшей соли.
Стая серых птиц, похожих на длинноклювых голубей, рассыпалась вокруг лужицы. Они весело перебегали быстрыми шариками, что-то искали в земле и вдруг насторожились, повернув один глаз в сторону. Несколько птиц взлетело и опять опустилось на землю. Другая группа взметнулась в сторону. Внезапно из кустов выпрыгнуло какое-то очень длинное существо с короткими лапами и, схватив на лету одну птицу, упало обратно в низкие заросли. Все птицы разом взлетели и, сделав круг, стремительно унеслись вдаль.
Все произошло так быстро, что я даже не успел рассмотреть это существо, но любопытство и охотничий инстинкт заставили меня пробраться через заросли к тому месту, где оно скрылось.
Там я нашел только несколько серых и белых перьев, забрызганных кровью, и множество пятипалых следов с полосой чего-то, волочившегося сзади. Следы уходили и скрывались в песках.
Я немного покружился в этом месте и вернулся к скалам.
Из предосторожности я поспешил скрыть свои следы. Я забрал бурку, хуржумы, чайник с чаем и поднялся на скалу. Моя привычка быть недоверчивым заставила меня опять спуститься вниз к колодцам, чтобы изгладить признаки нашего пребывания. Я разметал костер и засыпал его песком. Заметая за собой следы веткой саксаула, я дошел до скал. Песок пустыни — это листы книги, каждый кочевник прочтет в них то, что там написано.
Слои серого известняка косо выпирали из земли. Кое-где в выветренных щелях виднелись маленькие курчавые травки и торчала душистая полынь. Этими угрюмыми скалами начиналось каменистое плато, которое тянулось на север. Я вспомнил слова, сказанные однажды проводником:
— Там, где кум (песок), можно найти воду, саксаул для костра и траву для коня. Там ты убьешь зайца и не умрешь с голоду. Но берегись попасть в буран на кыр (каменное плато). На кыре нет ни одного дерева, на кыре нельзя прокопать колодца, оттуда уходят все звери, и только быстрые козы-джейраны пробегают через кыр, гонимые волками…
Я прополз по скалам в поисках трещины или норы, в которую можно было бы сложить вещи и спрятаться в случае неожиданной опасности.
Невдалеке, между двумя косо сходившимися слоями известняка, я запрятал хуржумы, бурку и чайник. Щель оказалась глубокой, но исследовать ее было не время. Не теряя ни минуты, я растянулся на скале, положил возле себя винтовку и проверил, есть ли патроны. Чтобы не упустить ни одной движущейся точки на горизонте, я должен был весь день пролежать под палящими лучами солнца.