Я, конечно, согласился и, на этом наш разговор об этом закончился. Но, лежа в ту ночь на сеновале и прислушиваясь к глухому крику выпи на болоте, я долго думал о загадке Голубевой пещеры…
Мы условились отправиться в пещеру через два дня, но к лесничему приехала какая-то комиссия. Он целые дни возился с ней в лесных питомниках. Тем временем мой отпуск приближался к концу.
Тогда я решился итти в пещеру один.
Присоединив к обычному моему снаряжению ручной фонарь и веревку, я вышел из дома перед восходом солнца, когда лесничий еще спал. Накануне я сказал ему, что пойду на дальние озера за утками. На всякий случай, на своем столе между книгами я оставил следующую записку:
«Если мое отсутствие будет долгим, ищите меня в Голубевой пещере. Я войду в нее, обвязав себя веревкой; другой конец привяжу за что-нибудь у входа»…
Обвязать себя веревкой при входе в пещеру побудило меня следующее соображение: в пещере мог быть какой-нибудь провал, настолько глубокий, что из него нельзя было выбраться без посторонней помощи. Ни о каком «колдовстве», понятно, я не думал, и предположением о провале легко объясняю таинственное исчезновение людей, входивших в пещеру. На Кавказе я знал пещеру с таким именно провалом, в котором погибло двое туристов…
Веревка и фонарь в достаточной степени гарантировали меня с этой стороны.
От дома лесничего до Голубевой пещеры было около пятнадцати километров. Хотя дорога и не была мне знакома, но на лесном плане, который висел в канцелярии лесничего, место пещеры было обозначено крестиком. Лес был разбит просеками на правильные занумерованные квадраты, так называемые «кварталы», и мне не трудно было найти на пересечении двух просек столб с цифрой 189. В этом квартале находилась пещера. Из слов крестьян, работавших в этих местах на делянках, мне было известно, что пещеру легко найти, если итти по крутице[24]) вправо. Пещера расположена на дне крутицы под курганом, в каком-нибудь полукилометре от просеки.
Пятнадцать километров — это три часа пути. Солнце было еще невысоко, когда я спустился в глубокую, точно вырезанную гигантским ножом щель, густо заросшую лесом. Это была крутица. Пробираясь через сплошную стену зеленой поросли, я был мокр от росы с головы до ног. Голубев недаром выбрал это место. За сто с лишним лет, что прошли с того времени, лес, несомненно, сильно поредел. Но и теперь этот уголок был настолько глух, что вокруг не слышалось даже голоса птицы…
Наконец впереди просветлело. Чаща вдруг отодвинулась, и я вышел на открытое место. Передо мною была небольшая поляна, ограниченная по сторонам отвесными обрывами. Усеянная небольшими камнями, поляна была почти лишена растительности и представляла странный контраст с окружавшей ее зеленой рамкой. Впереди, как гигантская опухоль, возвышался также совершенно голый, бурого цвета курган, а у его подошвы, полузаваленное камнями, темнело небольшое отверстие.
Я был у Голубевой пещеры…
То, что охотник Аким погиб именно в пещере, для меня еще не было неоспоримым фактом. Мало ли что могло с ним случиться даже после того, как он положил свой зипун у входа в пещеру. Но все же, прикрепив один конец веревки к камню, а другой обмотав вокруг груди, я ощутил в душе тот холодок, который испытываешь перед лицом неведомой опасности. С ружьем в одной руке, с фонарем — в другой, я осторожно двинулся по темному ходу в глубь кургана.
Как змея, шурша и извиваясь, поползла за мной веревка…
Зайцы, повидимому, не очень боялись голубевского колдовства: орехи их помета густо засеяли землю между камнями. Вначале ход был тесен, я должен был ползти на коленях. Но постепенно он расширялся. Дневной свет за моей спиною готов был померкнуть, когда масса камней преградила мне путь. Я было подумал, что это обвал, но, осмотревшись, понял, в чем дело. Камни, очевидно, были положены нарочно и являлись своего рода бруствером, из-за которого можно было прекрасно оборонять вход в пещеру. Узкая щель сбоку служила продолжением хода внутрь.
С большой осторожностью, удалив предварительно несколько камней, чтобы в них не запуталась веревка, пролез я в эту щель и очутился в пустом пространстве. Здесь можно было стоять не сгибаясь. Осветив вокруг себя фонарем, я понял, что дальше двигаться было некуда: я находился в Голубевой пещере…
Не знаю, что я приготовился увидеть в страшной пещере. Во всяком случае, если даже в пещере не было провала, то я должен быть увидеть нечто такое, что объяснило бы мне загадочную гибель тех людей, что входили сюда. Представьте же себе мое изумление, когда я ничего не увидел, кроме небольшого, метров шесть в поперечнике, пустого пространства, ограниченного каменными стенами. Пещера была совершенно пуста!..