Время шло. Каннибалы не приходили.
Поттл был взволнован, но счастлив. Наконец-то он увидал живого людоеда! Он даже говорил с ним и в довершение всего со змеиной ловкостью вывернулся из смертельной опасности. Он благоразумно решил сидеть в своей бухточке и больше никуда не соваться до прихода шхуны Тики-Тиу.
Голод принуждал Поттла время от времени покидать свое убежище: его запасы консервов катастрофически таяли; большие красные муравьи копошились в муке. Ему нужны были кокосовые орехи, плоды хлебного дерева и молодые «фекс» (осьминоги). Он знал, что множество осьминожьей молодежи прячется в камнях его собственной бухты, и по ночам крадучись вылезал поохотиться за ними. До сих пор он встречал тол; ко мелких «фекс» с нежными щупальцами всего в несколько футов длиной. Но в эту ночь мистер Поттл имел несчастье погрузить голую ногу в подводное гнездо, когда отец семейства был дома. Сбою ошибку он осознал слишком поздно.
Гибкое щупальце длиной с пожарный рукав и сильнее руки гориллы внезапно обвилось вокруг его ноги. Поттл дико вскрикнул. Ужасное созданье тащило его под воду.
В бухте было мелко. Мистер Поттл пощупал дно, высунул голову из воды и начал вопить «спасите!», отчаянно борясь за жизнь.
Шансы голого парикмахера из Охайо, весом в какие-нибудь шестьдесят кило, в решительном матче со взрослым осьминогом не превышали скромной цифры единицы против тысячи. Гигантский «фекс» живо оплел противника своими, мускулистыми щупальцами. Задыхаясь в ужасных объятиях осьминога, мистер Поттл чувствовал, что его силы быстро убывают. По выражению его любимых авторов, «дело оборачивалось плохо для мистера Поттла…»
Его последняя, как ему казалось, предсмертная, мысль была:
«Пожалуй, я еще согласился бы быть съеденным каннибалами. Но быть задавленным этой пакостью!..»
Поттл в последний раз рванулся с мужеством отчаяния… Силы покинули его… Он закрыл глаза…
Потом он услышал звонкий крик, плеск воды и почувствовал, что его схватили за шею и тащат прочь от проклятого осьминога. Он открыл глаза и слабо шевельнулся. Одно из щупальцев осьминога отпустило его. При свете тропической луны мистер Поттл увидел, что какое-то большее существо бьется с осьминогом. Это был человек, толстый коричневый человек, деловито отсекавший топором щупальце за щупальцем по мере того, как они захлестывали его. Мистер Поттл напряг все силы и выбрался на сухое место. Одно щупальце еще держалось присосками за его плечо, однако, на другом его конце осьминога не замечалось…
Яростный вой спрута (раненые, они ревут, как побитые собаки) прекратился. Коричневый победитель вышел из воды и подошел к Поттлу. Это был Мойли-Мойли.
— Плохой рыбус! — сказал ухмыляясь Мойли-Мойли.
— Добрый человекум! — горячо вое-кликнул мистер Поттл.
Вот это романтика! Вот это приключение! Каннибал спас его, так сказать, из пасти смерти. Неслыханная вещь! Но вскоре тревожные мысли снова обуяли мистера Поттла..
— Мойли-Мойли, почемуум ты спас меня? Почему ты меня спасии? Спасум ты менум почему? — спросил он.
Улыбка Мойли-Мойли растянулась еще шире, и на его лице появилось такое выражение, что мистер Поттл пожалел, что вырвался из страшных объятий осьминога.
— Мой племя голоден по длинной свинье! — крикнул Мойли-Мойли. Он весь дрожал от голода и предвкушения наслаждения…
Мистер Поттл сообразил, в чем заключается его единственный шанс на спасение.
— Мой племя очень, очень, очень голодный тоже! — воскликнул он. — Очень, очень, очень близко!
Он сунул пальцы в рот и заливчато, по-школьнически, свистнул.
И, словно в ответ на его призыв, раздался треск ломающихся веток. Его трюк, пожалуй, сыграл с ним скверную штуку: вероятно, это воины племени Мойли-Мойли…
Мистер Поттл повернулся и пустился наутек, спасая свою жизнь. Пролетев полсотни ярдов, он заметил, что позади не слышно ни шлепанья босых ног; ни прерывистого дыханья преследователей. Он осмелился оглянуться. Далеко за бухтой в лучах месяца по серебристому песку удирала коричневая фигура. Это был Мойли-Мойли. Он утекал с невероятной скоростью в противоположную сторону…
Удивление временно вытеснило страх из сознания мистера Поттла. Он наблюдал, как каннибал превратился. сперва в маленькую фигурку, потом — в точку, наконец — в ничто… А в то время как Мойли-Мойли удирал во весь дух, на песке появилась другая темная фигура; она вышла из тех кустов, откуда слышался перед тем тревожный шум, и тихонько двинулась к серебрившейся от взошедшей луны бухте.