Он упал с высоты девяти метров, но, к счастью, на спину, и спальный мешок смягчил ушиб. Мы решили подождать рассвета.
Надежда на благополучный исход предприятия была потеряна…
Прошло четыре дня с того момента, как мы ели. От полного бессилия нас спасала питьевая вода. На плоскогорье было много небольших озер, соединенных ручьями и ручейками, из которых мы и пили. Наполнявшая желудок вода смягчала муки голода.
К вечеру мы набрели на сарай, набитый сеном. Вокруг виднелись следы лыж. Это свидетельствовало о близости людей, которых мы и решили разыскать на следующее утро. Зарывшись в мягкое сено, мы чудесно выспались. Утром я отправился на разведку один, так как товарищ чувствовал себя слишком слабым. Пройдя около часа по лыжным следам, я увидал вдали человека. По всей вероятности, это был. крестьянин, осматривавший силки для рябчиков. Я громко позвал его. Он, видимо, очень испугался и, к моему ужасу и удивлению, принялся улепетывать со всех ног. Эти одинокие горные жители очень суеверны. Они с необычайным мужеством идут навстречу действительной опасности, но зато досмерти боятся воображаемых «привидений». Без сомнения, крестьянин принял и меня за «привидение». Я закричал еще раз, вложив в крик все свое отчаяние. Это тронуло человека, и он, впрочем, не без колебания, стал приближаться ко мне. Каково же было мое удивление, когда из его объяснений я понял, что мы находимся всего в часе ходьбы от хутора Моген, откуда мы неделю назад предприняли наше неудачное путешествие!
Я поспешил к моему спутнику и вместе с ним порадовался нашему неожиданному избавлению. Мы спустились в долину и вскоре постучались в дверь знакомой избушки. Нас приняли крайне сдержанно и поздоровались с нами как с совершенно чужими. Было ясно, что нас не узнавали. Я случайно взглянул в зеркало и понял, в чем дело: лица наши страшно исхудали, глаза провалились, щеки впали. Обитатели избушки долго не хотели верить нам, что мы те самые молодые люди, которые покинули их неделю назад. Мы провели у них два дня, подкрепились и благополучно вернулись в Осло…
Года через два или три я узнал, что крестьянин, которому принадлежал хутор Гарен на западной стороне плоскогорья, увидал однажды утром всего в нескольких метрах от своего дома лыжные следы, шедшие с востока. Нет никакого сомнения, что это были наши следы тем более, что время точно совпадало. Мы были почти у цели, всего в нескольких минутах от надежного убежища на западной стороне, и, повернув, предприняли опять трудный переход по плоскогорью!
Это приключение было сопряжено с опасностями и лишениями. Оно явилось первым подготовительным звеном в целом ряде испытаний, которые ждали меня на пути полярного исследователя…
Готовясь стать исследователем полярных стран и читая по этой отрасли книги, я убедился, что страдаю слабостью, которая была присуща многим руководителям экспедиций, а именно — не умею управлять кораблем. Большинство исследователей поручало управление судном какому-нибудь опытному капитану. Нередко это вело к тому, что, как только экспедиция выходила в открытое море, во главе ее становилось не одно, а двое лиц. Ответственность разделялась между руководителем экспедиции и капитаном, возникали всевозможные трения, и дисциплина между подчиненными ослабевала. Чтобы избежать этого, я решил стать капитаном.
С 1894 по 1896 год я прослужил матросом на паруснике, плававшем в полярных морях. Из этого плавания я вернулся, получив звание штурмана.
В 1897 году я вошел в состав бельгийской антарктической экспедиции, отправлявшейся на юг изучать местонахождение южного магнитного полюса[36]). Не успела наша «Бельгика» покинуть Европу, как меня назначили первым штурманом. Во главе экспедиции стоял бельгийский моряк; капитаном был бельгийский артиллерийский офицер, служивший во французском флоте, — превосходный мореплаватель; врачом на корабле был прославившийся позднее американский исследователь доктор Кук; из ученых один был румын, другой — поляк. Пятеро из матросов были норвежцы, остальные — бельгийцы.
Южный магнитный полюс лежит на Антарктическом материке, далеко к югу от Австралии, в Южном Ледовитом океане. Однако наш начальник решил плыть не мимо Австралии, а мимо мыса Горн (Южная Америка). Зимой 1897 года мы достигли Магелланова пролива, где в то время на том градусе широты было лето. Мы направились дальше, к Огненной Земле. В те времена эта область была мало исследована, и наш начальник так увлекся возможностью новых открытий, что мы задержались там на несколько недель, собирая образчики почв и растений, рисуя карты и делая метеорологические наблюдения.
Потом мы направились дальше к югу, мимо Южных Шотландских островов, и достигли Антарктического материка, который в данном месте назывался Землей Грахама. И эта область тогда еще не была полностью занесена на карты, так что мы некоторое время плыли вдоль берега и под конец через пролив вошли в Ледовитый океан.
Приближалась зима, а нам оставалось плыть еще очень долго, чтобы достичь места назначения. Мы плыли на запад. Однажды, взойдя на палубу, чтобы сменить шкипера, стоявшего на вахте, я увидал, что свирепствует непогода и падает мокрый снег. Нас окружили пловучие льды. Шкипер указал мне неподалеку от судна в северном направлении ледяную гору и объяснил, что нужно стараться держать корабль под прикрытием этой горы. Она укрывала нас от самого сильного напора ветра и в то же время не давала нам уклоняться от принятого направления.
Это распоряжение шкипер велел передать и следующему дежурному. Я так и сделал. Сменил меня молодой бельгиец. Засыпая, я долго прислушивался к качке корабля, непохожей на обычную могучую качку Ледовитого океана. Это было подводное волнение, вызванное течением вокруг пловучих льдов…
Представьте себе мое удивление, когда я проснулся и почувствовал, что мы стоим на месте!
Я бросился на палубу. Корабль стоял в небольшом бассейне, окруженный со всех сторон громадными ледяными горами.
— Как это нас угораздило попасть сюда? — спросил я молодого бельгийца.
Но он не имел об этом ни малейшего понятия. Ночь была настолько темна, и падал такой густой снег, что он вскоре потерял из вида намеченную нами ледяную гору. Волна невероятных размеров подхватила корабль и повлекла его по проливу между двумя ледяными громадами в бассейн, где мы и застряли. Лишь исключительно счастливое стечение обстоятельств спасло нас от участи быть раздавленными пловучими льдинами или разбитыми о них, когда волна со всего размаха забрасывала нас в бассейн.
Мы не могли не радоваться спасению, но вместе с тем сознавали, что положение наше ужасно. Мы могли навсегда остаться в этом кольце пловучих льдов. К счастью, нам все-таки удалось, осторожно маневрируя, выбраться из бассейна.
Но не успели мы отплыть от этой ловушки, как новая опасность стала угрожать нам. На этот раз она происходила не от случайной неудачи, а от нашего незнания свойств Ледовитого океана. Плывя к западу вдоль берега антарктического ледника, нам все время приходилось бороться с ужасным ветром, дувшим с севера. Казалось, вот-вот нас раздавит о ледяную стену на юге. Любой путешественник, знакомый со свойствами ледовитых морей, сделал бы все, чтобы выбраться к северу и оттуда уйти в открытое море. И нам следовало поступить так же. Между тем оба мои начальника заметили со стороны ледника нечто вроде пролива или бухты и решили войти в этот пролив, чтобы укрыться от ветра.
Они допустили непоправимую ошибку. Я отлично понимал, какой опасности подвергалась экспедиция, но моего мнения никто не спрашивал, а дисциплина требовала, чтобы я молчал. И то, чего я боялся, случилось. Когда буря перестала подгонять нас, мы очутились в ловушке, углубившись в ледяной пояс по крайней мере на 20 миль. Проснувшись утром, мы увидели, что пролив за нами замерз. Мы застряли в антарктическом льду, среди неизвестного нам Южного океана, в самом начале длинной полярной зимы!..
36
Магнитными полюсами называются те точки Земли, в которых проявляется наибольшая сила земного магнетизма. Северный магнитный полюс лежит в Северном Ледовитом океане около полуострова Мельвиля (Северная Америка), а южный — в противоположной точке Земли.