Старшина подбежал к борту и, потрогав рукой слабо болтавшийся трос, упавшим голосом прохрипел;
— Оборвал… ушел…
Матросы принялись выбирать снасти.
— Разве удержишь такого чорта! — рассуждал пожилой помор.
— Где там! — отозвался другой и, хмурясь на неудачу, пошел выбирать трос.
— А ты чего тут крутишься без дела? Помогай!.. — сердитым окриком на подвернувшегося кока отвел старшина душу.
Исачка осклабился, выпучил глаза, затряс бороденкой, передразнивая старшину, и, ворча под нос, нагнулся над спутанным тросом. Потянул за одну петлю, потянул за другую и, убедившись, что надо трос разбирать с конца, шагнул в середину бухты. Но не успел он дотронуться до снасти, как ее путаница, словно куча змей, разом зашевелилась и с шумом шмыгнула стремительно за борт…
Матросы испуганно разбежались.
— Беги! — загремел чей-то голос в ушах Исачки.
Но не успел Исачка убежать, как ноги его сдавило будто клещами. Исачка упал. Сверху легла на него заметнувшаяся петля стального троса. Его отчаянный крик прорезал жуткую тишину… Бессильно взмахнули над бортами судна руки, мелькнула в воздухе засаленная куртка и скрылась в волнах…
Заметнувшаяся петля стального троса сверху легла на Исачку… Отчаянный крик прорезал жуткую тишину.
Словно подстреленные, заметались по палубе люди. Бросились к борту. Снова на планшир надавили тросы, скользнули к носу и, рассекая воду, быстро пошли вперед. Туго натянутая сталь снастей заныла, словно струна, готовая порваться. Судно сдвинулось с места. Зверь шел быстро. Скоро под штевнем шхуны зажурчали волны, и с зыби на зыбь, словно на буксире мощного парохода, она понеслась по сверкавшему солнцем морю…
После двух часов хода чудовище всплыло наверх. Гудящей сиреной вырвался огромный столб воды и взметнулся высоко в воздухе.
С судна послышались выстрелы. Град пуль, посыпавшихся на голову зверя, заставил его уйти в воду.
Чудовище всплыло наверх… С судна послышались выстрелы…
После трех суток блужданий по океану судно, увлекаемое загарпуненным китом, приблизилось к ледяным полям. Утомленные бессменной вахтой, люди напряженно следили за движениями чудовища. По частым появлениям кита на поверхности и по его тихому ходу они знали, что зверь обессилел. Но как только перед ними встала зеленая, игравшая переливами солнца стена льда, вся надежда на добычу пропала.
— Теперь уйдет… Нырнет под лед… Оборвет тросы и уйдет, — глухо говорил старшина, смотря на подмытый волнами край льдины.
Впереди неприступным обрывом вздымается круча. Как россыпь дорогих самоцветных камней, горят ее ледяные изломы.
На одиноко отскочившей льдине, нежась на солнце, лежит тюлень. Заметив судно, он с любопытством поднимает голову и, поведя по воздуху носом, пугливо уходит в воду. Грузные бакланы неуклюже пролетают над мачтой, чайки, как белые молнии, режут солнечный воздух. Ледяная гора все растет и близится, и у ее стены, замирая, звенят их тоскливые крики.
Почти у самой льдины кит всплыл. Крутым завалом поднялось его огромное тело и, темнея над голубой гладью вод, без признаков жизни лежало на легкой зыби.
Глухим эхом по ледяному утесу раскатился звук ружейного залпа, сделанного по киту. Несколько пуль впились в тело животного. Кит не шевелился. Быстро спустили шлюпку. Гарпунщик Ян, одетый в пробковый пояс, спрыгнул в лодку последним. В руках у него был «кляп»[100]). Пройдя на нос, он кивнул сидевшим на веслах матросам:
— Отваливай!
Осторожно приближалась шлюпка к неподвижной туше кита.
— Стой! — шепнул гребцам Ян, когда лодка почти вплотную подплыла к чудовищу.
Изогнувшись, как кошка, он прыгнул, и его босые ноги забелели на темной китовой коже.
Лодка быстро отошла в сторону, а Ян, легко ступая, пробежал по широкой спине животного, быстро нагнулся над бугром китовых ноздрей и втиснул густо смазанный смолою кляп. Затем, надавив ногою на конец кляпа, он нырнул в воду и, отмахивая широкими саженками, легко и быстро поплыл.
Вдруг огромное тело кита зашевелилось. Как будто выше поднялись над волнами его крутые бока, спина изогнулась, над хвостом вспучилась и закипела вода. Черный и широкий, как парус, хвост взмахнул над волнами и с чудовищной силой обрушился вниз. Словно от разрыва снаряда, покатился над водой гул, отзываясь эхом у ледяного обрыва.
Животное, лишенное воздуха, бешено билось в предсмертной агонии. От его могучих движений горой откатывались волны, пенились, сбивались в бушующий водоворот, и огромная спина животного покрывалась тучей водяных брызг и пены. Не раз могучий хвост отделялся от воды, голова зарывалась в волны. Кит стремительно погружался в глубь и так же стремительно, словно подброшенный, выплывал на поверхность, будоражил воду, бился. Но все медленнее, тяжелее становились его движения, пока гора его туши не замерла окаменело на зыби.
Обрадованные удачей, промышленники смеялись. Старшина, на-глаз прикидывая вес сала, улыбался в ус.
Кит был матерый и по подсчету старшины весил не меньше ста пятидесяти пяти тонн; Длина китового тела была равна длине шхуны.
Матросы, словно сбросив с плеч тяжесть бессонных ночей, оживленно возились с добычей: обносили грузную тушу кита стропами[101]), крепили к борту и, перекидываясь веселой шуткой, прохаживались по его спине.
Сослужившие славную службу гарпуны и тросы были вытянуты на палубу. В петле троса бесформенным серым куском с обрывками одежды, ничем не напоминавшим человеческой фигуры, торчали изуродованные до неузнаваемости остатки тела человека.
— Исачка! — нарушил молчанье старый помор.
— Да, он! — отозвался кто-то, и глухой ропот пробежал по толпе матросов.
Подавленные моряки столпились на палубе. Радость богатой добычи внезапно покинула их при виде этой страшной находки…
Одна лишь Фроська беспокойно металась, терлась о дверку камбуза и громко мяукала, не находя в нем своего друга…
--------------
В портфеле редакции «Всемирного Следопыта» имеются подготовленные к печати два новых юмористических рассказа В. Ветова:
«Находка дирижабля»,
где сообщается о дальнейшей судьбе замечательного ружья Семена Семеныча, которое покоится на дне озера еще с № 12 «Следопыта» за прошлый год, — и
«Агитатор с реки Миссисипи»,
содержащий правдивое изложение совершенно необычайных событий в г. Б… и его окрестностях.
Эти рассказы намечены к помещению в № 7 и № 9 «Всемирного Следопыта».
КАК ЭТО БЫЛО
Дорожные и охотничьи знаки вогулов
Очерк В. Чернецова
Димша Чермных за последнее время все чаще и чаще уходил к вогулам, предпочитая бродить с ними по лесам, нежели жить в своем родном селе. В особенности эта страсть укрепилась в нем с тех пор, как отец подарил ему ружье, с которым Дмитрии теперь буквально не расставался. Отец его, сам старый охотник и золотоискатель, в свое время пришел в эти места одним из первых поселенцев. Он не мог в сердце не сочувствовать наклонностям своего сына, но в то же время нередко ставил ему в пример старшего брата, который зарабатывал хорошие деньги, возя бревна с лесоразработок.