Руководствуясь маяками, парусники один за другим направлялись в различные рыбацкие становища, где должны были оставаться зимой.
Поздно вечером «Тюлень» вошел в залив с красными и зелеными маячными фонарями по бокам. На берегу, под защитой высокой горы приютилось становище; из домиков, с пристани, из кают и с мачт сияли огоньки. Черная вода в бухте отражала трепетные столбы света, и в нос ударял едкий запах рыбьего жира, дегтя и рыбы.
«Тюлень» встал на якорь в ожидании, что местные хозяева укажут ему постоянное место.
Рыбаки перебрались на берег. Они брели, еле передвигая онемевшие ноги и шурша льдом, примерзшим к их платью. Направлялись они к низкому, выкрашенному в желтую краску маленькому домику, с выступавшей при свете фонарей торфяной крышей. Это был барак, в котором они должны были жить зимой вместе с артелью с «Огня Морей».
Криставер прежде всего отправился на телеграф. Там он распухшими руками нацарапал телеграмму, которую с нетерпением ждали женщины и дети в серых домиках на юге:
«Все знакомые прибыли. Все благополучно. Криставер».
Становище было расположено на серых скалах, поднимавшихся из моря у подножья крутой горы. Несколько сот домиков, крытых торфом, церковь, больница, «Дом рыбака», длинный желтый пакгауз. В проливах и в бухте колыхался целый лес мачт, принадлежавших пароходам, шхунам и ботам. Таких рыбацких становищ было больше тридцати на Лафотенских островах, и все они походили друг на друга.
После опасного плаванья рыбаки отдыхали и готовились к лову.
Ставерингцам понадобилось два дня, чтобы притти в себя и устроиться в становище. Немало тяжелых нош перетаскали они на спине из бота в барак. С бота сняли рубку, где помещалась каюта, гафель[6]) большого паруса заменили другим, поменьше. Рубкой пользовались лишь во время плавания на север и обратно и во все время рыбной ловли употребляли малый парус.
Необходимо было слегка перевести дух, сообразить, откуда дует ветер и какая будет погода, поговорить с норддандцами и выпить чарку-другую со старыми знакомыми.
Криставер стоял у пристани и разглядывал «Тюленя», который сонно покачивался среди других ботов. Суда, казалось, отдыхали после долгого, утомительного путешествия. У каждого бота была своя сага о плаваниях в метель и бурю и о славных уловах трески. Один нажил своему хозяину богатство, другой потерпел крушение и с опрокинутого днища сбросил в ночное море весь свой экипаж. И оба выглядели как ни в чем не бывало. Нордландские боты казались такими легкими и стройными рядом с грузными объемистыми ботами ставерингцев. Ставерингские боты словно говорили нордландцам: «Будет буря, и ты поблагодаришь тогда судьбу, что я возле тебя».
Но Криставер глядел только на «Тюленя». Между ним и лодкой завязались отношения, какие бывают у человека с лошадью. Он словно ожидал, что она узнает его и радостно заржет.
«Да, да, милый, вот мы и пришли, и вполне благополучно. И ты хорошо себя вел в пути. Но ты все еще капризничаешь, а от этого надо будет отучиться. Не так ли, старина?..»
Криставер повернулся и, легко ступая в мягких сапогах, пошел по улице. Запахи становища щекотали ему ноздри; он чувствовал себя таким молодым, столько надежд оживало: кто знает, может быть, в этом году будет крупная ловля…
Вокруг домиков копошились люди: честные самостоятельные рыбаки в платье из домашнего сукна и бездомные матросы, которые, казалось, состояли из морских сапог, парусины и бороды. Кое-где перед бараками на станках висела уже рыба. Изредка открывалась дверь, и высовывалась голова лохматого парня, выплескивавшего прямо на улицу остатки ужина. Повсюду валялись рыбьи головы, кости и внутренности, а высоко над крышами косились и кричали чайки. Над всем царил глухой рокот моря.
Ларс и Канелес Гомон ходили вдвоем поразмяться. Долго бродили они по прибрежным скалам, глядя в фиолетовые морские дали, слушая саги прибоя. Оба были почти одного роста. Канелес был на двенадцать лет старше, но если бы не светлые усы, лицо его казалось бы таким же молодым, как и лицо приятеля. Он обещал показать Ларсу достопримечательности становища. Когда они шли по поселку, мальчик старался подражать товарищу: начал раскачиваться на ходу, сдвинул шапку набекрень и принял чертовски удалый вид.
6
Гафель — наклонное дерево, скрепленное одним концом с нижней частью мачты. Употребляется для закрепления на нем нижнего края косого паруса.