Проходит семьдесят лет – и они доходят до грани в своей пресыщенности и безнаказанности: Брет Истон Эллис пишет культовый роман «Американский психопат». Патрик Бейтмен – это Корейко своего времени и места. Но полнее эту тему развивает наша литература, а позже и кинематограф, доходящий до гильотины правды в фильмах Юрия Быкова «Дурак» и Андрея Звягинцева «Левиафан».
Кто они, корейки нового времени? Пожалуй, что прежде всего холёные чиновники, терзающие народ бесконечной бюрократией, налогами, предписаниями и поборами – подпольные миллионеры, о подполье которых все знают. Корейки съели Бендеров, зябкая бюрократия остудила пламенную романтику, бесчувственное уничтожило человеческое – да, со всеми пороками, грешками, терзаниями, иллюзиями, но человеческое. Ильф и Петров предсказали это, возможно, раньше других.
Борьба за человека, за человеческое достоинство и человеческий выбор – вот их главная тема. И у Ильи Ильфа это доведено до совершенного вскрика в его «Записных книжках». В СССР они, конечно, публиковались не просто с сокращениями, а выборочно – искали то, что забавно, весело. Но в них не просто много трагического, грустного – в них своего рода предвестие катастрофы.
Да, Илья Ильф был ироничным человеком, но в то же время с особой, очень сострадающей и тонкой оптикой восприятия (прочтите, например, его письма жене – эту «любовь в чистом виде»). И его увлечение фотографией в начале 20-х годов, безусловно, не было случайностью. При этом Юрий Олеша вспоминал, что сам Ильф называл себя зевакой: «Я зевака! Хожу и смотрю». Но из этих, отнюдь не праздных, наблюдений выкристаллизовывались очень точные сравнения, действительно бессмертные образы – архетипы и механизмы существования. Метафоры Ильфа не просто были литературны – нет, они отражали саму конституцию бытия.
К слову, о метафорах, о языке Ильи Ильфа – он достоин восхищения. Илья Арнольдович прошёл великий путь: от газетчика, научившегося точности работы со словом и умению подмечать детали, до большого писателя, выделявшего системообразующее и вместе с тем скрытое, создавшего народные, сатирически совершенные и в то же время эсхатологические полотна. Заслуженно восторгается сноб Набоков стилем Ильи Ильфа и Евгения Петрова.
К слову, сам Илья Арнольдович – писатель, которого надо буквально штудировать его коллегам. Столь много в «Записных книжках» секретов. Тех, что реально помогают писать лучше, а главное – научают мыслить, жить как писатель. Ильф всегда носил с собой записную книжку, умея собрать туда тот самый писательский материал: интересные фразы, любопытные обороты речи, удивительные названия. Собственно, Илья Арнольдович пример того, что писателем, может, и рождаются, но стать им в полной мере без ежечасной работы невозможно, а книга рождается не в голове во время работы за условным писательским столом, а непрерывно, в ходе самой жизни, и перенесённое на бумагу есть лишь конечная фаза; важно – то, что происходило до.
Фотограф человеческого – таким Ильф остаётся в нашей памяти. И – да, так часто принято говорить, но в случае Ильи Арнольдовича это в высшей степени справедливо – с каждым годом его наследие актуализируется. Я захожу в книжные магазины Москвы и неизменно вижу в хитах продаж «Русский дневник» Стейнбека. Прекрасная книга большого писателя и человека, смотревшего беспристрастно. Но в хитах – и даже выше «Русского дневника», – безусловно, должны быть «Записные книжки» Ильи Ильфа.
У них, выражаясь фотографически, неизъяснимая, какая-то первозданная глубина резкости, открывающаяся лишь человеку не только большого таланта, но и колоссального трудолюбия – человеку, в жизни страдавшему и умевшему перенести эти испытания стоически, дабы передать свой опыт, свою эмпатию как своего рода послание в капсуле, вскрыть которую надо через 50, 100, 200 лет. И главное – человеку, сохранившему достоинство, не торопившемуся вскочить в открытую дверь условного счастья.
В случае Ильи Ильфа капсулу эту – его книги – надо открывать ежедневно. В них – многий юмор, но и многая печаль, многая мудрость, не позволяющая увязнуть в топях бесчеловечного, мертвенно-канцеляристского, мудрость, дающая возможность трудиться, жить, а не приспосабливаться, жертвуя ближним, да и собой тоже.
К поэту, в Крым
К поэту, в Крым
Литература / Литература / Чтобы помнили
Теги: Осип Манедльштам , памятник , Крым
21 июня на страницах «Литературной газеты» мы представили проект нового памятника Мандельштаму, идея которого была поддержана рядом культурных, общественных и политических деятелей.