– Дяденька, дай покурить, – просит он. Глаза его всегда полуприкрыты под широким густыми бровями и не выражают ничего.
– Скажи мне, Марк, – говорю ему, – разве то, что не укладывается в рамки обращённого к нам существа и пробивается в явленном, и есть истина?
Марк двигает губами, сдвигая их в трубочку, пожёвывает ими, в такт поднимая и опуская брови. И говорит, выпячивая нижнюю губу:
– Она намного богаче всего, что появляется перед нами в явленном, и только в последнем находит своё выражение, обращённое в систему, – голос у Марка глухой, немного дребезжащий, отчего мне всегда кажется, что голос идёт из необъятных глубин его живота. – Истина является нам в опыте, но только таком, когда мы можем сравнить внутреннее с внешним, установить степень схожести и в этом сравнении найти свою воплощенность.
Эта беседа – истинное наслаждение. Я спешу с вопросом:
– И тогда мы можем точно определить, что есть истина, что ложь?
– Именно, но только исследованием целого ряда ошибок при сопоставлении со схожими вещами, находя тождество… Дяденька, дай покурить! – Марк переключается на обыденное.
Дал ему «бычок». Он жадно вдыхает табачный дым, пожёвывая его, затем опускается на корточки и словно засыпает. Огонёк «бычка» то вспыхивает, то исчезает у его толстых губ.
– Сколько тебе лет, Марк? – спрашиваю.
– Один годочек, – отвечает он с покорностью и смирением. И похоже, что ни одна мысль не может его растревожить. Годы, проведённые в палате, и горы съеденных лекарств сделали из него тихоню. Есть ли у него мечта или надежда, я не знаю.
Говорю:
– Но существуют вещи, которые и не истинны, и не ложны – это категории трансцендентности.
Он ровным голосом выдаёт определение:
– Трансцендентное выступает перед нами в качестве усмотрения через непосредственность того, что уже дано нам вне суждения и до суждения: внутреннее ощущение целостности этого мира, когда наша интуиция даёт непосредственное усмотрение того, что происходит в том едином, что уже не расчленяется на части, которые можно сравнивать или противопоставлять друг другу.
Какой умный человек этот Марк!
…Сегодня я изучал себя, невольно сравнивая с Марком. Может, я и не такой умный, но выгляжу лучше его. Опрятнее. Я крупный, стриженая голова втянута в плечи. Кажется, угловат в движениях. Та же покорность во всём облике. Мир оставил нас, не нужны мы ему. Лицо с большим носом и почему-то хитрыми глазами. Никогда не думал, что у меня хитрые глаза. Какой я хитрый человек!
Моим призванием была математика, а отец считал меня лоботрясом, потому что я питался в основном таблетками и «чифирём». Отец меня не любил и от меня любви не требовал. Зато всепоглощающей любви требует великая абстракция – математика!
Самоотчёт. Самоотчёт. Самоотчёт. Самоотчёт. Всё пытаюсь сам с собой объясниться. Безразличие к идеалам, оно губительно, как и отсутствие перспективы. Безграничен срок моего пребывания здесь. Скован безучастностью, и совсем почти нет желания искать с кем-либо из здешних обитателей тем для разговора. Разве с Марком?.. Вначале нужно избавиться от привычки пить лекарства и «чифирь» – именно это является необходимым условием перехода из внутреннего мира психиатрической больницы в прекрасный удивительный внешний мир. Да здравствует свобода мысли, не зависящая от наркопена!
Одиночество – в глухом безразличии. Малейшее проявление мысли по местным законам – есть болезнь. Воля – нарушение режима, мысль – нарушение порядка. Тихий омут моих надежд – это бесконечное страдание, насколько можно охватить бесконечность. Идея признана одна – подчинение. Не сильный закон создаёт врачей, но сильные врачи создают закон.
Нет надежды и на волю Всевышнего, осталась лишь саднящая душевная боль. И нет успокоения в суете больничной разобщённости. Но дни проходят, проходят и несчастья. Всему свой срок, на всё – свои законы. Не всё так безнадёжно, как кажется. Не перейти ли от форм динамики процессов – к процессам динамики форм? И где найти успокоения страдальцу внутреннего мира, как не в гармонии сфер и параллелепипедов.
Что прячется за гранью реальности, которая только и приоткрывает путь в возможное компьютерное будущее. Там, внутри виртуальности, нет страданий и несчастий: всё проигрывается бесконечное количество раз.
Спросил я Марка:
– Было ли ещё что-нибудь более могучее, чем власть машин над человеком?
Ничего не сказал мне Марк. И тогда я понял, почему он смолчал. Потому что ему стыдно за людей, которые не представляют существования без благ цивилизации, главным воплощением которой выступает Вторая Природа – машина!