с ногами, больными от необходимости
ходить,
с разладом в движениях –
домочадцы жалели меня,
гости презирали,
а то была женщиной,
повисшей на двери твоей
колокольчиком,
пытавшейся с каждым твоим входом
щебетать,
словно глупая птица,
чтобы вспугнутый, застенчивый цветок
внутри тебя
смог бы шевельнуть хоть одно
из своих отяжелевших век
впрочем, о тебе не заговорит ни один цвет
во всех встреченных домах
я была эмигранткой
потому и решила пуститься
в долгий, как моё одиночество,
путь по странам и весям, чтобы
найти тебя,
чтоб змеёй обвиться вокруг
твоего прозрачного тела,
стать твоей судьбой,
научилась кормить всех рыб,
одну за одной,
плывущих по твоим венам
и когда меня стали затягивать
твои сорняки,
такие длинные и упорные
от наготы твоего хребта,
я беспечно замолкла,
чтобы не потерять тебя
тебя не хватало, как смерти, любимый,
и раздирающие моё горло слова
так и не стали песнями
эти слова – суть я, одинокая,
содрогающаяся от страха тебя потерять
между мной и тобой текла Эльба,
наполненная словами,
корабли не смогли их потопить
как бы мне хотелось,
чтобы со случайных небес
прилетели ведьмы и смели их,
мётлами подмели и унесли,
или птицы выклевали их,
а охотники стреляли бы по ним
бутылка за бутылкой я забываю
твою ночь,
всё, что есть – этот красный диван,
который переносится со строки на строку
так смиренно,
так жалко,
так безвозвратно, любимый.
Арам Мамиконян
Родился в 1991 г. Лауреат премии 2017 г. за сборник стихотворений «Тяжёлая вода».
Луна
разбитый, как тарелка с завтраком,
не поднятая мною с пола,
я закрыл глаза, потом зонт, а после
– дверь палаты,
пока из чёрных луж твоих глазниц
выплывали утонувшие русалки,
смерть была неспешна и бела
– полуприкрытый глаз медсестры,
подглядывающий за движениями тел
в лазури сна
надежда была не только желанием
или страшным признанием –
из тех, что можешь сделать лишь
на балконе,
своей сигарете,
потом, словно слово, выплюнуть
вкус его в пепельницу,
безжалостно накрыть тело,
обжечь палец и выругаться вволю
умиротворённость – сестра моя,
научившая жить во грехе,
в мыслях, и древе, и в благодарности,
палец, что скользил вниз по телу Иисуса,
стройному, словно у птицы,
а после утренний ряд наших малых
побед,
измеряемых минералкой – глотками,
и только одна молитва, платком
прикрывавшая рот
я помню об этом, о чём-то ещё
и о трупике птицы,
чьи крылья раскачивал мальчик,
сначала лимонные дольки
шмякались в стопку водки,
в конце пустую бутыль
я толкнул ногой под кровать,
а утром вновь собирался увидеть тебя
о, всепожирающая пустота, миг,
когда всё кажется только лишь бредом,
игрой ума,
ненавижу признания – влагу глаз,
когда взгляд уклоняется, бьётся о стенку,
вновь поднимается, чтоб отдалиться,
уйти...
в толпе так удобно: в столкновениях плеч
отметаешь всё лишнее,
пока ложатся под нож дни твоей
опытности,
воспоминаний, возможно, и большего,
чем когда пишешь эти слова
– тайные знаки твоего разочарования
довлела погода смерти, пары
расстрелянных глаз,
к тому же зима, как помнится,
хотя не было снега, только бинты
– белые, красные и побелевшие снова
о, мы умеем отчаянно двигать руками,
рушиться на пол и не собираться обратно
мы незаменимы в нашем искусстве
смиренного самокрушенья
умиротворённость, сестра, ты же знаешь,
февраль – это нож, что в вышине
ты качаешь на пальцах,
а потом отпускаешь,
а я – я веду свой рассказ об одной
фотографии,
где Э. бесконечно добра, а у М.
твой взгляд,
и жизнь начинает горчить,
торжественно и полновесно,
как пивные бокалы,
когда мы чокаемся и пьём – за тебя
Асмик Симонян
Родилась в 1987 г. Лауреат премии 2006 г. за сборник стихотворений «Лунные слова».
* * *