«Повесть о Светомире царевиче», вышедшая в серии «Литературные памятники», издана на основе рукописей из Римского архива Вячеслава Иванова. Кроме основного текста произведения, впервые публикуются ранние наброски и варианты из черновых редакций.
В качестве приложений в издание включены литературоведческие статьи А.Л. Топоркова «Повесть о Светомире царевиче» Вячеслава Иванова: от замысла до его воплощения», Ю.Б. Орлицкого «Особенности ритмической организации «Повести о Светомире царевиче» и Д.М. Магомедовой «Вагнеровский слой в «Повести о Светомире царевиче» Вячеслава Иванова». Традиционно повесть снабжена обширными примечаниями.
Настоящим украшением книги стали богато представленные уникальные изобразительные материалы из Римского архива Вячеслава Иванова.
Мемуары
Школьные воспоминания: мой урок литературы. М. Издательство АСТ, 2017. 352 с. (Народная книга) 3000 экз.
Сборник «Школьные воспоминания: мой урок литературы» состоит из множества небольших историй представителей разных поколений о том, как повлияли на них уроки литературы, учителя и первое знакомство с русской классикой.
В первую часть сборника вошли воспоминания писателей – людей, для которых школьные сочинения со временем переросли в рассказы, повести и романы. О своих уроках литературы рассказали Денис Драгунский, Евгений Бунимович, Анна Матвеева и многие другие современные авторы.
Вторая часть книги содержит лучшие сочинения на тему «Мои уроки литературы» всероссийской Акции «Народное сочинение», которая впервые прошла в Библионочь 2017 года.
Химера свободы
Химера свободы
Общество / Человек / Заметки психолога
Пономаренко Анастасия
У нас были бесплатное образование, медицина, жильё, хотелось свободы. Теперь о чём мечтаем?
Теги: общество , права , свободы , обязанности , человек , психология
И современные народовольцы – слепцы?
Нам внушают, что самое главное завоевание демократии – это свобода. Однако так ли она необходима человечеству?
Намерения, конечно, благие
Самое опасное занятие – пытаться осчастливить человека насильно. Считать homo sapiens венцом творения, полагая, что самое главное для него – свобода и прочие демократические ценности. Как только речь заходит о человеке, современные народовольцы становятся сущими слепцами! Он прекрасен – и точка! А ведь человек спокойно может убивать, предавать, пресмыкаться перед начальством, унижать слабого. Ради собственного благополучия, материальной выгоды карабкаться вверх по головам и делать больно окружающим.
Выдавать желаемое за действительное опасно, это всегда приводит к печальным последствиям. Человек, конечно, хочет быть свободным. Теоретически. Но свобода не может существовать сама по себе. Она должна встроиться в другие человеческие ценности, обрести гармонию.
Для свободы нужен фундамент, и прежде чем рассуждать о ней, желательно выяснить: чем живёт человек? Кто из современных желателей народного блага был в небольшом моногороде, где закрылось единственное предприятие? Съездил бы, посмотрел. Почитал бы местным жителям лекции о свободе и демократии. Сам попробовал бы прожить на пенсию или пособие по безработице. И вот тогда бы и рассуждал о свободе. А то очень, знаете ли, удобно, выпив коньячку и закусив швейцарским шоколадом, рассуждать из Лозанны, как обустроить всю планету.
Вот Рене Шатобриан, французский писатель XIX века: «Когда свобода исчезла, остаётся ещё страна, но отечества уже нет». Каков социальный статус Шатобриана? Виконт, пэр Франции. Юные годы провёл в родовом замке. То есть вопросы бытия у него были закрыты. Было где жить, чем питаться. Неурожай не заставил бы его умирать голодной смертью. Его не могли убить в уличной драке как какого-нибудь Гавроша. И вот Шатобриан, безусловно, принадлежавший к высшему сословию, рассуждает о свободах. Что ответит ему французский крестьянин из Авиньона, работающий по 16 часов в день? У него дети болеют, есть нечего, а ему предлагают стать «свободным». Как это будет выглядеть в его ситуации?
Никакой свободы – как общечеловеческой категории – вне зависимости от культурных традиций и исторических реалий не существует. Мало того, отказавшись от одних «несвобод», мы автоматически принимаем другие. В любом обществе человек всегда ограничен властными структурами, морально-этическими нормами, культурными ценностями. Законами, в конце концов.