В составе «тройки» Сталин был поначалу в тени Зиновьева и Каменева. Претензии Зиновьева основывались на давней близости к Ленину. В печати были инспирированы анонимные памфлеты, напоминавшие о «небольшевистском прошлом Троцкого». Убедившись, что его теснят, Троцкий решил возглавить «левую» оппозицию «тройке» и направил членам ЦК резкое письмо. В «Заявлении» «левой оппозиции», подписанном уже 46 известными членами партии, говорилось, что «режим совершенно не терпим» и вместо успехов и достижений в экономике кризис. Развернулась дискуссия, стороны не щадили друг друга…
Вскоре после смерти Ленина, которая ненадолго прервала полемику, в печати всплыло письмо Троцкого от 1913 года одному из лидеров меньшевиков Н. Чхеидзе, где он отзывался о Ленине с нескрываемой злобой. Люди ещё скорбели об уходе вождя, и это стало сильным ударом по престижу Троцкого. В то же время Сталин в противовес теории «перманентной революции» Троцкого выдвинул концепцию возможности победы социализма в одной стране. Стала распадаться и «тройка». Зиновьев и Каменев осознали, что недооценили Сталина, и теперь хотели поставить его на место. Сталин же, решив оттеснить временных союзников, привлёк на свою сторону одного из крупнейших теоретиков партии – Бухарина и приближённых к нему Рыкова и Томского.
Уклон, ещё уклон
Членов Политбюро объединяла «дружба против» Троцкого. В начале 1925-го он был снят с поста наркома по военным и морским делам. Но вскоре Зиновьев и Каменев образовали фракцию, на которую Сталин обрушился с таким ожесточением, что она решила соединиться с Троцким. Летом и осенью 1926 года Сталин добился исключения из состава Политбюро всех троих, а в сентябре 1927-го на основе сфальсифицированных документов оппозиционеров обвинили в причастности к «контрреволюционной организации», якобы готовившей военный путч. Октябрьский Пленум ЦК 1927 года вывел их из своего состава, а в декабре после ХV съезда партии многих фракционеров отправили в ссылку. Значительная их часть объявила о капитуляции. Непримиримыми оставались Троцкий и его ближайшие соратники. Их вскоре выслали в Казахстан, а потом изгнали из СССР.
Не успели остынуть столкновения с «левой» оппозицией, как началась борьба с «правым уклоном». Под влиянием кризиса хлебозаготовок 1927 года Сталин взял курс на сворачивание нэпа и форсированную индустриализацию, по сути, перехватив троцкистские лозунги. Он ослаблял позиции Бухарина и Рыкова. Заявления о «правой угрозе» маскировали его намерение добиться перевеса в Политбюро. На словах выступая за единство, Сталин чужими руками развязывал интриги против оппонентов.
Их позиции сильно ослабила роковая политическая ошибка Бухарина, который в июле 1928-го тайно встретился с опальным Каменевым и откровенно рассказал о столкновениях в Политбюро. Запись Каменева, в которой излагалось содержание беседы, была украдена и переправлена сторонникам Троцкого. А те, ненавидя и Сталина, и Бухарина, с радостью предали документ гласности, напечатав в виде листовки.
Обличив Бухарина как раскольника, который сговаривается за спиной Политбюро с лидерами разгромленных оппозиций, Сталин провозгласил и стал претворять в жизнь теорию о «нарастании классовой борьбы по мере строительства социализма, так как враги усиливают сопротивление». Объявленные лидерами «правого уклона» Бухарин, Рыков и их союзники стали один за другим выбывать из Политбюро. Все они погибнут в годы Большого террора.
Окончание в следующем номере.
Осенние премьеры
Осенние премьеры
Колумнисты ЛГ / Семь нот
Данилин Юрий
Теги: Михаил Плетнёв , премьера , музыка , искусство
Московская филармония второй сезон активно привечает французских исполнителей.
Я уже не говорю о Дебарге, играющем в столичных залах чаще любого российского музыканта. Что, разумеется, неплохо. Но в целом от сольных концертов пианистов такого уж необыкновенно праздничного впечатления не осталось. Да, был интересен Валерий Афанасьев с Моцартом. Мишель Берофф со своей программой напоминал гербарий ценных растений, удачно собранный, старательно сохранённый, красивый, но мёртвый. Дэвид Фре не столько удивил, сколько озадачил Шопеном. Тихий, я бы сказал, вкрадчивый рояль пианиста лишил сочинения композитора многих выразительных черт. Не удалось поверить в то, что Дэвид – второй Глен Гульд, как пишут о нём поклонники. Только что в Зале Чайковского играл Пьер-Лоран Эмар. Запомнилась вторая часть 29-й сонаты Бетховена. Великолепное прочтение, чего не скажешь об остальных. С Национальным филармоническим оркестром под руководством Владимира Спивакова Эмар исполнил Третий и Пятый концерты Бетховена. Коварный Бетховен! Гениальные темы его сочинений самым достоверным образом свидетельствуют о личности композитора. И читать ничего не надо. Только слушать. Но вот парадокс: даже у очень опытного и именитого пианиста Бетховен, как своенравный гость, – то появлялся, то неожиданно исчезал неизвестно куда.