— Держите меня опять! — крикнул Криставер, еще раз вниз головой свесился с лодки и перерезал ванты с другой стороны. Теперь мачта плыла на свободе. Она снова стукнула бот, но никого не задела, потом отстала и исчезла в клокочущих волнах…
Опрокинутый бот шел теперь спокойнее. Пять рыбаков сидели на киле и держали шестого между собой. Только теперь они почувствовали, что мокры до костей, что зуб не попадает на зуб и что волны и ветер слепят им глаза…
Рыбаки не знали, сколько времени их носило по волнам. Внезапно из темноты до них донесся крик. Они закричали в ответ, моля о помощи. При желтых вспышках молний они увидели бот, несшийся прямо на них на разорванных парусах. Спасение!.. Они закричали, как могут кричать только те, что молят о жизни.
Мимо них бешено промчался бот их товарища — Пера Сюцанса. Пер явно хотел спасти их; они увидели его на руле всего в нескольких метрах от себя; он глядел на них, кричал им что-то, но в такую непогоду его бот разбило бы в щепы, если бы он столкнулся с ними. Старик сообразил это и, спасая себя, промчался дальше. И обрекая товарищей на верную гибель, он обернулся, поглядел на них и невольно закричал. К его крику присоединилась и вся его артель, словно они все просили прощения, что спасают только себя. И на опрокинутом судне поняли их и ответили душераздирающим воплем. В следующую минуту волны и тьма скрыли бот Пера Сюцанса…
Все дальше и дальше уносило во тьму и бурю шестерых рыбаков на опрокинутом боте. Кацелес Гомон были все еще без сознания. Криставер держал его, но чувствовал, что долго так не могло продолжаться. У остальных было по две руки, чтобы держаться за киль, а у Криставера одна, к тому же Канелес тяжел. Отпустить его? Нет! Ну, тогда дать волнам смыть себя самого?..
— Канелес! — крикнул Криставер в ухо юноше. — Проснись! Попробуй ухватиться сам. Я больше не могу…
Но Канелес, этот живой и быстрый юноша, не мог двинуть ни одним членом. Криставер чувствовал, что скоро и он потеряет сознание. Вот приближается гигантский вал. Криставеру не удержаться на одной руке. Господи, прости, — ему придется выпустить товарища…
Вал опрокинулся на бот. Криставер нагнул под его тяжестью голову и когда вал прокатил дальше, он все еще держал Канелеса. В его воображении встал отец юноши, полуслепой старик, живший в маленьком домике в горах… Руки рулевого попрежнему впивались в Канелеса, — пусть лучше их смоет обоих зараз!..
Вода так и бурлила под ботом. Он лежал высоко на волнах, так как был полон воздуха. Криставеру хотелось взять нож и пробуравить в днище дырку, чтобы выпустить воздух, но обе руки были заняты, и он неспособен был на новые усилия.
По небу мчались все те же черные клубящиеся тучи, изредка разрываемые молниями. Но бот снова слышны крики. Во мгле мелькнул парус, он приближается, он правит прямо на них… Рыбаки кричат в ответ и при свете молнии узнают «Морскую Розу». Она проносится мимо них, на руле стоит Яков и так же, как Пер Сюцанса, убеждается в невозможности помочь. Когда Яков начал удаляться, он услыхал позади себя смертельный крик ужаса. Неужели и он уйдет от них?..
Однако бросить товарищей в нужде, — это было непохоже на Колченогого. Ему и «Морской Розе» не впервые было носиться в бурю зимней ночью, они знали друг друга и могли решиться на то, на что не посмел бы рискнуть никто другой. Яков проревел приказ, тотчас же повторенный на носу бота, и стал поворачивать бот против ветра. «Морская Роза» легла форштевнем наперерез волнам и понеслась навстречу к гибнущему «Тюленю».
Яков услыхал крики: верно, его снова заметили и окрылились надеждой. Проносясь совсем близко от потерпевших крушение, он кинул им не канат, а слова:
— Держитесь крепче, парни, ждите меня обратно!..
Это ободрение в бурю, со стороны человека, который сам еще не пострадал, было наполовину спасением. Рыбаки вцепились с новой силой в киль бота.
И снова «Морская Роза» устремилась против ветра к опрокинутому боту. Волны угрожали залить судно, и парни черпали без конца. Яков стал выслеживать бот, который тем временем должно было отнести ветром еще дальше.
Вот и «Тюлень» — черная полоска, колыхающаяся далеко на волнах. Яков направил свой бот прямо на него. Теперь он знал, что ему делать.
— По два человека на каждую сторону, и тащите их на борт! — крикнул он..
Распоряжение это казалось бессмысленным, но на море нельзя ослушаться. Яков отлично знал, что против одного было девяносто девять шансов не справиться с рулем, и тогда все погибли бы, но размышлять об этом было не время, — опрокинутый бот стал снова подниматься кверху и на гребне гигантской волны несся им навстречу.
— Будьте внимательны, друзья! — крикнул Яков.
В следующую минуту «Морская Роза», вся в брызгах и пене, налетела на опрокинутый бот.
— Хватайте!..
«Морская Роза» вся содрогнулась, задевая киль другого бота, но парни не растерялись, каждый схватил по товарищу. Можно было подумать, что на борт втаскивают большую рыбу. Это продолжалось каких-нибудь полсекунды, и они уже мчались дальше сквозь бурю и тьму…
Первое, на что Яков обратил внимание, это то, что руль цел, что его не обломало о киль опрокинутого бота. «Морская Роза» была послушна, как всегда. Потом Яков сообразил, что им удалось спасти пять жизней. Он слышал, как спасенные стонали и благодарили. Но теперь не время итти к ним и жалеть их. Он крикнул своим ребятам:
— Что они, все живы?
— Да! — послышалось с носа.
И дальше помчалась неустрашимая «Морская Роза»…
Неожиданно среди ночи Яков увидел свет маяка. Они летели прямо на шхеры. Каждую минуту они могли наскочить на скалу, торчащую из моря, или на подводный камень. Но остановиться было невозможно.
Ветер перекинулся на север, и «Морскую Розу» понесло вдоль берега. Рыбаки слышали оглушительный грохот прибоя; изредка вспыхивали молнии, освещая горы в снежных шапках.
Море еще волновалось, но ярость его уже ослабевала.
Вскоре буря настолько утихла, что Яков счел возможным итти туда, куда ему хотелось. Распустили парус и направили бот наугад, поперек Вестфиорда, в сторону далеких Лафотенов.
Пятеро спасенных лежали на дне, около мачты. Сознание еще не вполне вернулось к ним. Они дрожали на ледяном ветру и прижимались друг к другу…
В лавочке было тесно от народа. Говорили о последних событиях. Некоторые боты были уже на пути к берегу, когда разразилась буря, и они во-время успели укрыться; других подобрала спасательная шхуна; третьи только что вернулись в гавань, проведя ночь на бешеном море. Нескольких судов не досчитывались…
Погода была тихая, но было холодно. Народ стоял на скалах, высматривая еще не возвратившиеся суда. Начальник надзора над промыслами разослал катеры разыскивать опрокинутые боты. Множество судов из других становищ прибило в эту ночь к берегу, и теперь они поднимали паруса и уходили домой.
Перу Сюцанса удалось бурной ночью добраться до Гаммаре и там укрыться от непогоды. С тяжелым сердцем пересекал он Вестфиорд, возвращаясь в становище. Бог знает, сколько товарищей могло погибнуть в такую ночь!.. Он не мог без содроганья подумать о Криставере Мнеране и его артели…
Только в сумерки достиг Пер становища и пошел прямо с себе в барак. В дверях он остановился, пораженный. Что это, привиделось ему, что ли? На нарах лежали и спали рыбаки… Вокруг печки была развешана одежда, с которой текло, и по всему полу в лужах валялись сапоги.