— Вот коммунистом Ильку сделаю, на свое место посажу, тогда и домой тронемся, — говорил он жене.
Однажды Павел Иваныч ездил в окружной город. Возвратясь, он сказал жене:
— Лиза, в городе открывают для туземцев педагогический техникум. Окружной отдел народного образования предлагает нам набрать двух-трех тунгусов. Надо послать туда Ильку.
Жена одобрила решение Павла Иваныча.
Захар в это время находился со всем становищем где-то на Верхней Тунгуске и наслаждался летним отдыхом[15]). Илько был с ним. Павел Иваныч добрался туда с попутным пароходом. Когда пароход подходил к устью Тунгуски, туземцы всем скопом высыпали на берег, срывая с себя оленьи парки и, размахивая ими, радостно кричали. Некоторые палили из ружей. Павел Иваныч сошел на берег. Его окружили тесной толпой тунгусы.
— Здраствуй, бойе! Приехал немножко? — наперебой кричали они.
Павел Иваныч разыскал Захара и сказал ему про Ильку.
— Бойе, вина давай немножко, давай пожалста! — неожиданно попросил Захар.
Павел Иваныч сказал, что привезет ему вина из города. Ильку он забрал с собой.
IV. «Большой глаз».
В техникуме ученики, поступившие на подготовительное отделение, осматривали учебное оборудование. Заведующий учебной частью Васильев, показывая различные диковинки, хотел этим заинтересовать учеников и с первого же дня приковать к учебе.
Между прочим он показывал под микроскопом жизнь микробов в капле гнилой воды. Набранные со всех концов сибирского края ученики с любопытством глядели на невиданное диво. Высокий широкоскулый ойротец заглянул на миг в микроскоп, слегка прищурив левый глаз, и тут же отошел, словно испугавшись. Калмык с плоским монгольским лицом долго, не отрываясь, смотрел в трубу. Он поднимал то одну, то другую ногу, напоминая журавля. Однако, вероятно, он ничего не разглядел в трубе.
Очередь дошла до Ильки. Баранчук прижался глазом к окуляру так, что вдавил веки и натянул масляную кожу на лбу. Постепенно он присноровился. Увидав бледные уродливые существа, пожиравшие друг друга, он отскочил, изумленно оглядел всех присутствующих и снова впился в микроскоп. Его долго ждали, но он, казалось, не намеревался отойти от инструмента.
Баранчук прижался глазом к окуляру микроскопа..
— Илько, бросай! Пойдем, модели аэроплана покажу, — торопил его Васильев. Но Илько молчал, не отрываясь от микроскопа. Его оставили одного.
Илько долго-долго смотрел на светлое поле, усеянное чудовищами, которые рождались и умирали у него на глазах.
— Какой большой глаз! — шептал он, думая вслух.
Зачарованный микроскопом, Илько, казалось, навсегда лишился своих способностей. Все попытки чем-либо заинтересовать его не приводили ни к чему. Он томился необъяснимой тоской и оживал только в обществе Васильева. С ним он заговаривал о микроскопе, стараясь проникнуть в тайну микроскопических существ. Васильев охотно объяснял ему их значение.
— Илько, — сказал он, — у вас в тайге распространена болезнь черная оспа[16]). Так вот, шаманы вас обманывают, говорят, что это шайтан приносит болезнь. А на самом деле вот такие бактерии попадают в кровь, и человек заболевает. Понял?
— Черная боль, бойе… Понял мало-мало, — отвечал тунгус, стараясь вдуматься в смысл сказанного.
— Ну, вот, понял. Ученые отыскивают этих бактерий, делают прививки человеку и убивают их. И тогда совсем не захвораешь. Понял?
— Не захвораешь, бойе?.. Совсем?.. Черную боль убивают, бойе?.. Большой глаз убивает черную боль?.. — допытывался Илько. Но, получив ответ, Илько словно забыл все сказанное.
На следующий день он снова надоедал Васильеву:
— Большой глаз черную боль убьет, бойе?
— Убьет! — отрубил Васильев.
— Тунгус умирать не будет?
— Не будет, сказал, не будет. Учиться надо.
Получив ответ, Илько снова уходил в себя.
Иногда за уроком заведующего учебной частью он на миг оживал и спрашивал:
— Бойе, большой глаз сегодня будем смотреть маленько?
Васильев, задавшись целью исправить Ильку, решил пресытить его микроскопом. Он занялся с ним отдельно. Разбирал микроскоп, объяснял назначение каждой части.
Илько поразил его своими способностями. В течение недели он научился приготовлять препараты и устанавливать стекло. Но это еще более укрепило его странную привязанность к инструменту. За уроком он попрежнему сидел осиротело, рассеянный, отсутствующий…
V. На борьбу с «черной болью»!
Прошла зима. Ильку, как жившего на крайнем севере, отпустили домой с первым пароходом. Далекий, нескончаемый путь. Холодная мутно лиловая река, стиснутая горами, в вечном беге устремилась к морю, к нетающим льдам. Кремневые кроваво фиалковые берега, суровые и величественные, иногда сходились так близко, словно пытались остановить бег реки, заткнув ей горло. В этих местах вода гневно ревела, будя мертвую тайгу, брызгаясь желтой пеной, и бесновалась, как дикий жеребец, которому вставили удила.
Попадая в такой зажим, пароход беззащитно отдавался воле бешеной стремнины и летел вперед с легкостью спичечной коробки. Люди выходили на палубу, молча тревожно глядели на реку.
Илько одиноко сидел на носу, бережно прижимая к груди предмет, завернутый в олений сакуй.
Глаза баранчука, узкие, как ребро склянки, казалось, брызгались беспредельной радостью.
Когда пароход бешено устремлялся вперед, Илько, любовно поглаживая узел, мурлыкал песню:
Вот бежит пароход-машина.
Ой, бежит!
Скорей маленько беги!
Вот приеду… Вот Захарка-отец придет…
Ой, придут много-много тунгусов.
Вот большой глаз
Убьет черную боль.
Не будут помирать…
Захарка не будет помирать.
Пал Ваныч, Лиза не будет помирать.
Чочча не будет помирать.
Ой, беги маленько скорей,
Беги, пароход-машина!..
Когда пароход проходил стремнину и замедлял бег, Илько умолкал, тоскливо устремляя взгляд вперед, туда, где горы, ощетинившись хвоей, прятали реку.
Приближалась крупная пристань. Пароход загудел радостно, словно, истомленный в пути, он почуял отдых. Замедлив ход, пароход будоражил красными колесами воду, белый и стройный, словно лебедь. Слегка накренясь, он толкнулся о дебаркадер и остановился. Бросили сходни. Люди заторопились на берег.
Илько попрежнему сидел на носу, поглощенный своими думами. Он только на миг взглянул на поднявшуюся сутолоку и снова утонул в сладких гречах.
Он не заметил, как подошли к нему двое в фуражках с красным околышем. Один из них молча нагнулся, ощупал связанный сакуй, кивнул другому и сказал, обращаясь к тунгусу:
К Илько подошли двое в фуражках с красным околышем..
— Пойдем, парень..
— Куда, бойе? — спросил изумленный Илько.
VI. Показательный суд и его результаты.