Больше всех полюбили туземцы Аллана, который всегда охотно с ними беседовал. Если между носильщиками., вспыхивала ссора, они прибегали к нему, и он живо их мирил. Переводчиком служил обычно Умвати или Коку.
Особенную популярность заслужил Аллан благодаря, своему стеклянному глазу. Еще на войне молодой врач потерял правый глаз, и ему вставили великолепный протез.
Однажды утром, проснувшись, Аллан по обыкновению полез в карман за часами. К его удивлению, их не оказалось на месте. Потерять часы он не мог, — очевидно, их украл один из туземцев, прельстившись блестящей игрушкой. Но как получить их обратно? Прибегать к угрозам Аллану не хотелось.
Внезапно его осенила блестящая мысль. Он позвал Умвати и велел ему собрать всех носильщиков. Через несколько минут они сгрудились вокруг палатки доктора. Аллан вышел к туземцам с видом судьи, произносящего приговор, остановился и медленно начал речь:
— Слушайте, что я вам скажу, люди фульбе, гаусса, вангара и фанти! Сегодня ночью я крепко спал в своей палатке, но не спал мой правый волшебный глаз. — С этими словами он вынул стеклянный протез из глазницы и, высоко подняв руку, показал его туземцам. Ропот удивления и страха пронесся в их группе. — Он всегда все видит — продолжал отчеканивать Аллан, — и на этот раз он увидел, как один из нас, — я не буду его называть, чтобы не покрыть его имя позором, — подполз ко мне в темноте и вытащил из моего кармана блестящую круглую штуку, которая показывает время. Вот сейчас, — он повысил голос, — волшебный глаз смотрит прямо в глаза похитителю. Он приказывает ему сегодня же вечером положить тихонько на место украденную вещь… Если вор этого не сделает, тяжелая беда обрушится на его голову…
Умвати перевел туземцам речь Аллана. Они заволновались, загалдели, тыча пальцами друг в друга.
Вечером, когда Аллан лежал у костра и курил трубку, раздался слабый шорох. Доктор не шевельнулся, только скосил свой единственный глаз. Слева из-за кустов протянулась худая черная рука, бросила часы на землю рядом с Алланом и исчезла.
Это был первый и единственный случай кражи. Туземцы прониклись глубочайшим уважением к Аллану. Перед его стеклянным глазом они испытывали священный трепет. Почему-то они решили, что протез обладает целебными свойствами. Когда кто-нибудь из туземцев чувствовал недомогание, он приходил к Аллану и умолял одолжить ему на одну ночь волшебный глаз. Чтобы не рисковать протезом, Аллан давал туземцам запертый на ключ ящичек с болтавшимся внутри камешком. Туземцы с благоговением брали коробочку, прижимали ее к сердцу. Ложась спать, клали ее под голову — и Наутро уверяли Аллана, что чувствуют себя отлично. Такова была сила самовнушения.
IV. Зараженная деревня
Без особых приключений экспедиция прибыла в Сенегамбию, где свирепствовала сонная болезнь. Однажды вечером, когда отряд расположился на отдых, к Аллану подошел проводник Абосса:
— Масса, не надо ходить в деревню Квено, там очень много больных людей.
Оказывается, он ходил на разведку, набрел на зараженную деревушку и насмотрелся там всяких ужасов.
После ужина доктор вдвоем с Абоссой отправился за несколько километров в деревню. Он велел негру тщательно закрыться от мух. Абосса был мрачен и что-то глухо бормотал себе под нос.
Было еще светло, когда они подошли к довольно широкой обмелевшей реке. На ее холмистом берегу, сквозь стену пальм там и сям выглядывали, словно гигантские муравейники, конические хижины.
Аллан вошел на площадь поселка, и его глазам представилась жуткая картина. У изгородей, у дверей хижин, под деревьями — всюду валялись больные. Иные уткнулись лицом в землю и лежали неподвижно, как трупы, другие метались в бреду, стонали, выкрикивали бессвязные слова.
Сотни ястребов усеяли деревья. Некоторые из них неуклюже ковыляли по земле и что-то поклевывали. Зараза, казалось, висела в воздухе.
Два еще здоровых негра привели Аллана к хижине больного вождя племени. Когда Аллан вошел, лежавший на куче леопардовых шкур, худой, узколицый старик даже не повернул головы. От ужасного истощения его кожа приняла коричневато-пепельный оттенок. Остро выступавшие кости, казалось, намеревались прорвать ее. Все тело больного было покрыто кровоточащими буграми язв. Губы вздулись, как огромный, готовый лопнуть нарыв.
Только когда Аллан вплотную подошел к больному, тот заметил его. Абосса поспешил растолковать старику, в чем дело. Вождь приподнял голову, попытался что-то сказать, но изо рта его хлынула пена, он захрипел и замолк.