Не могу я без Киряевой.
Но - к себе не подпущу.
Не подпущу. Я не сдамся.
Глава Двадцать Третья
***
(Света)
И снова утро. Новое утро. Без желания, что либо делать, что либо думать. Жить. Дышать.
На автомате, машинально всё делать – по нужде.
Умыться, почистить зубы, натянуть на себя костюм… и построить взвод.
Удивительно, раньше я так рвалась в бой. Что только не значил для меня этот… конченый Турнир!
А теперь?
Апатия. Сука, апатия сожрала всё.
Бегают, прыгают. Всю неделю у нас в группе праздник – мы взяли Кубок. Победа…
А мне хочется всех ПРИСТРЕЛИТЬ. Выть. Грызть. Бить. РАЗОРВАТЬ.
Бесит это, их счастье. Веселье.
Чему, чему, уроды, радуетесь???
Гранату за пазуху – и по заслугам.
Больно, больно мне – а потому всем… хочу сделать больно.
Вчера даже поссорилась с Юлей – едва не заехала ей в ухо.
Послала… далеко подальше Леру.
В общем, если сегодня в ТБ я кого-нибудь из врагов не отпердолю, то взорвусь на своих.
***
- Светлана, у тебя что… критические дни? Или в чем проблема? Может, хватит уже на всех нападать? Хамить?
- Юрий Дмитриевич, вы же отлично знаете, когда у кого из нас наступают эти «красные» дни. Так что не будьте идиотом, и приберегите свои тупейшие… издевки для кого-то другого.
Перекосилось, перекосилось его лицо… на такое… прямое мое заявление.
Глаза округлились от шока.
А что, Юрочка? Быстрее ты сдохнешь от моей желчи, чем я покажу свою слабость.
- Ладно, нервная истеричка. Залазь в машину. Мы едем на ПТБ.
…
Света, куда ты пошла?
- Не хочу сидеть рядом с неадекватным водителем. Уж лучше… со всеми остальными потеснюсь.
(нервно цыкнул; тяжелый вдох)
- Точно критические дни… только у мозга.
- Что? Что ты сказал?
(тут же выскочила из салона,
быстрые, уверенные шаги навстречу)
- И что? Морду мне набьешь?
(нервно стиснула зубы, а губы дрожат от злости)
- Ублюдок ты, Филатов.
- А мы уже снова на «ты»?
- Я тебя ненавижу.
- Я знаю.
- Ты еще пожалеешь обо всём.
- Неужели? Что ты мне сделаешь?
- Увидишь, - резкий разворот и пошагала прочь.
- Больная…
- Выкуси! - (и не двузначный жест показала ему, не оборачиваясь)
- Ну, сука… - (едва слышно прорычал, вскочил в машину и с диким лязгом захлопнул дверь).
Поговорили.
Глава Двадцать Четвертая
Бог мой.
Неужели ты услышал девичьи молитвы?
Просто шикарный подарок.
Мужская команда. Против нас играют – парни.
Ах.
Ну, держись, Филатов. Я из тебя душу выдеру!
***
Едва мальчики увидали нас, как тут же задергались, напыжились, заважничали, расправляя перышки.
- Ну, чё, красотки? Пошуршим… в кустиках? – и игриво замигал бровями, явно намекая на пошлость.
(чуть выше меня, статный, не лишенный харизмы… индюк).
Смелый шаг вперед – и с вызовом уставилась ему в глаза.
Гордо выпрямился и тот передо мной. Пренебрежительный?… нет, важный взгляд. Конечно… Пытается выглядеть круче, чем есть на самом деле.
- Пошуршим, коль не боишься.
- А кого бояться? Зверя дикого в лесу?
- Зверя… с пушкой.
- Брось, сладкая. Не волнуйся, никто тебя не обидит, пока я рядом.
- А не сбежишь…, когда запахнет жаренным? – ехидно заулыбалась я.
Вдруг подошел вплотную. Глаза в глаза.
- А ты проверь, - чувствую на губах его дыхание.
- Проверю, - коварно ухмыльнулась я.
- Киряева! – нервно зарычал где-то позади Юрчик (невольно обернулась на миг). – Строй взвод, начало скоро.
- Так ты Капитан? – вдруг отозвался мой новый… «знакомый», и невольно рассмеялся от удивления.
- СВД или ПМ? – проигнорировала я вопрос.
- Калаш, сладкая, Калаш, - прошептал интимно на ушко.
- Это хорошо. Только смотри, - приблизилась, приблизилась и я к нему – так что наши губы едва не касались друг друга, - чтобы хватило патронов, когда ты мне попадешься.
- Сколько угодно, конфетка. Я весь твой.
(эротично облизалась, не отрывая взгляда от его глаз)
- Посмотрим… какой из тебя… боец.
Резкий разворот - и пошагала прочь.
Колкий взгляд в глаза Юрчику – кипит, дрожит от ненависти
(зубы стиснуты, а руки сжаты в кулаки),
молчит.
- Учись, Филатов, - едва слышно прошептала я Карасику, как только оказалась рядом. - Не то, что ты… ни рыба, ни мясо.
- Да пошла ты, - резкий разворот и ушел в конец строя.
(ядовито рассмеялась я вслед)
***
(Юра)
Казалось, это был самый длинный бой в моей жизни. Длиннее чем даже те, где разыгрывались… жизнь со смертью.
Ведь там, там, за чертой, на кону плясала в шляпе Сухая дерьмовая жизнь. Ледяное сердце…. не плачет. Не за чем… было бы мне скучать.
А сейчас, сейчас – на плаху завалили душу, растопленное сердце, и лезвие секиры палача… бездушно скалится от жажды, и ему плевать – что мне больно.
… время шло – а она не появлялась.
Я уже не радовался этому ее «везению». Уж лучше бы пристрелили к чертям собачим – да вернули бы мне Светку на базу. Пусть рядом сидит, чем шляется где попало,
…и с кем попало.
… сижу, как идиот – гадаю, что там с ней происходит,
что делает она.
Как больной маньяк – взглядом прикипел к радару,… и нет ничего родней.
Заветный кружочек, маленькая точечка – а и на мгновение оторваться не могу,
мысли упорно прикипели, будто там вся жизнь моя заключена.
Буйная фантазия… эта уродина, пытается представить, показать мне, что там происходит …
Милый голос… в «ушах».
И когда ты успела подменить элементарное желание свободы, мое желание… на зависимость, глупую зависимость от тебя?
Смеешься, шутишь, радуешься...
… и как прежде - Счастлива…
Будто мы и не сорились.
Но причина? Причина уже в ДРУГОМ!
Этот малолетний ублюдок Демьян Рамич?
Ха.
Абсурд.
Какой-то сосунок… заставляет меня чувствовать себя гадко.
Ревновать!