Прям, как дети…
краснеем, робеем, едва оказываемся рядом…
… ищем уловки, причины, как бы остаться наедине…
как бы дотронуться, просто коснуться друг к другу,
да так, чтобы никто не заметил.
Быть рядом – вот высшая благодать,
счастье, без которого жизнь…, просто, не имеет никакого смысла.
***
Вечерняя пробежка. Последняя возможность его увидеть, услышать…
Как тяжело уходить прочь потом, самой лишать возможности быть с ним рядом. Прикипеть, прирасти бы так, к нему, как сиамский близнец – да и всё… Ничего более. Быть всегда рядом… и умереть вместе.
Почему, почему Бог не придумал такого способа воссоединения со своей половинкой? Почему?
…
- Здравствуй, Фил.
- Привет.
- Здравствуйте, барышни! – мило улыбнулся нам незнакомец, молодой мужчина, (примерно того же возраста, что и Юрчик). – Что, мучает, зверюга?
- Мучает, мучает, - весело защебетали девчонки, радуясь внимаю.
(«злобно» цыкнул)
- Разберемся, непременно разберемся. Накажем и раз и навсегда отучим от плохих повадок.
(глубокий вдох, резкий разворот и отозвался к Юре)
- Я вот чего пришел. Помнишь, я тебе говорил, что хочу съездить на ночную охоту?
- Дали добро?
- Да.
- И?
- В общем, все бы хорошо, но мне завтра с утра нужно сдать отчет, - дружески обнял за плечи и немного отвел в сторону, голос стих до шепота. – А там кое-что не готово. Можешь, вместо меня… завершить опись. А?
Замер, задумался мой Карасик.
… резкий разворот.
- А, ну да. Возьми кого в помощь – и тогда за час забецаете это дело. А у меня, просто, машина уже ждет. Понимаешь? Юрец, молю… Выручи.
- Хорошо.
- Хотите, я помогу? – вдруг резкий шаг вперед. Виола. Виолетта отозвалась.
Эй, мне уже точно не нравится, как эта курица напирает на моего Филатова!
Мило улыбнулся.
- Спасибо, Самойлова. Но у меня есть провинившиеся… Киряева. Что молчишь? Не хочешь мне помочь?
- А в чем это я провинилась?
(нет, не так задетая гордость сейчас вопит, как нарочно играю раздражение)
А сама едва сдерживаюсь, чтобы с криком не кинуться на шею…
Да не запрыгать на радостях – остаться наедине, разве… можно мечтать о чем-то большем?
- А кто у нас в прошлое воскресенье на боях халявил?
(удивленно дрогнули брови – вот, гад, что он меня выкрывает при всех?)
Скривилась (пристыжено пряча улыбку)
- Вот и ладненько, - радостно захлопал по плечу «незнакомец». – Я тогда побежал?
- Беги.
- Спасибо, с меня должок, коль что.
- Еще какой! - ядовито добавил мой Юрочка и коварно заулыбался.
***
Склады. Дальнее здание.
... я здесь еще ни разу не была.
Заныли угрюмо огромные, стальные двери… зашелестел мелкий гравий под ногами.
- И он здесь один работает?
- По вечерам – да.
- Скучно, наверно.
- Светик, работает-то он один. А отсиживается… с кем попало.
- Карты, девки, два ствола?
(перекривила название знаменитого фильма)
- Карты, гитара, песни и шутки.
- И ты здесь зависаешь?
- Бывает дело.
- Ах, вот оно как?
- Ну, а что? Чем еще развлекаться?
- Я тебе дам, развлекаться! – злобно стукнула кулаком в грудь.
- Если бы не эта отрада – мы бы от злости уже всех поубивали.
- И девки бывают здесь? – гну свою линию дальше.
- Какие девки, Киряева? Чисто мужская компания. И то, строго ограниченный круг лиц.
(злобно хмыкнула)
- Смотри мне.
Обнял, обнял за талию и притянул к себе.
- Девочка моя. Ты меня точно доведешь до белого каления… Ну, не могу спокойно на тебя смотреть.
- И нечего смотреть. Лучше целуй… целуй и обнимай.
Припала, притиснулась своими губами к его губам… и замерла на мгновение, упиваясь удовольствием.
Но не дал долго нежиться, не дал – схватил себе на руки (невольно обвилась ногами вокруг поясницы) и куда-то понес.
- Куда?
- Увидишь…
Еще несколько метров вглубь склада, и вдруг… опустил на пол – спешно встала на ноги.
- А теперь давай по лестнице. Вверх.
- Зачем?
- Лезь давай…
Метра в два в высоту…
Как оказалось, это - аккуратно сложенные в «стопку» спортивные маты…, и чтобы забраться на них, приходиться пользоваться этой лесенкой. Еще немного и спрыгнула на
матрасы.
Мечтайте, ничего мягкого в этом нет. Фу, сколько пыли.
- Бе… - шутливо скривилась, невольно вычерчивая линии на сером полотне.
- Ой, ой, - «злобно» закачал головой. – Какие мы брезгливые.
Вмиг нагнулся… и, дернув за край брезент, содрал долой покрывало.
Новые, нетронутые, безупречной чистоты маты игриво улыбались мне своими тайнами.
- И как часто ты сюда забираешься? – ядовито заулыбалась я. Уставилась в глаза.
Замер. Замер… улыбка пропала, оставив на лице лишь угрюмую серьезность. Обиду?
- Глупые намеки, Киряева.
- Нет, ну… ты так уверенно сюда шел. Вот…
- И что… сразу я сюда кого-то тягал? Да?
- Я не говорила такого.
- Но намекнула.
Пристыжено отвела взгляд. Скривилась.
- Бухаем, пьем здесь… Не одно День рождение справляли. Наклюкаемся – и завалимся спать. Чего ходить, серпантины вычерчивать по территории?
Рассмеялась, краснея (от своих глупых предположений, от стыда и смущения)
- Так мой Юрчик еще и пьет?
- Нет, блин. В монахи постригся.
- Я тебе дам,… в монахи.
Приблизилась спешно, обняла, прижалась.
- Миленький мой, никому тебя не отдам.
- Эх, зря ты так говоришь,… ибо попробуй потом меня прогони, как надоем.
Поцеловал, нежно… ласково, трепетно… выпивая каждую каплю моего безумия…
Впитывая в себя целиком.
Робкое движение – и забрался под куртку. Рывок – и стянул ее с меня.
Еще движение – и полетела вдогонку футболка…
И я – срываю, сдираю с моего Юрчика одежду…
…
Лишиться, лишиться преград – и целовать, целовать… целовать каждый сантиметр, миллиметр любимого, ненаглядного тела. Ласкать, нежить и прижиматься в ответ.
Дарить друг другу счастье.
Наконец-то можно не сдерживаться, не врать, не играть, не прикидываться…
…
- Черт, - пристыжено рассмеялась.
От моих криков, стонов… луной расходиться эхо.