На филфаке эти листовки нашел мой однокурсник, некий Хитрово, парень, никогда никакого отношения к диссидентству ни до, ни после не имевший. Он сделал великолепный ход — принес листовку на семинар по истории партии. На этом семинаре присутствовало человек 30–35 из нескольких групп сразу, и он эту листовку предложил для обсуждения, и листовка была прочитана. Дама-преподавательница стала говорить, что она уже про это знает, что это антисоветская идеологическая диверсия, что ходить, конечно, ни на какие демонстрации не нужно. Но дело было сделано: весь семинар узнал, что есть такой документ, что собирается демонстрация, были названы дата, час, место. Наш курс — двести человек — узнал, факультет узнал. Притом к нему нельзя было придраться, потому что он не стал расклеивать дальше, не понес куда-то, а принес куда следовало — своему старшему идеологическому товарищу. Насколько я знаю, неприятностей у него никаких не было из-за этого.
Факультет гудел, только и было что разговоров о листовках, демонстрации. Некоторые преподаватели приняли соответствующие меры. Например, Владимир Николаевич Турбин, который потом отличился тем, что среди других преподавателей подписал заявление против Синявского. Он тогда был вольнодумец, сторонник модернизма, вел в журнале «Молодая гвардия» специальную колонку, которая была очень популярна. Он вел семинар по Лермонтову, на котором своих девиц всячески готовил к научной деятельности, воображая, что они и есть будущая элита. Он их не только предупредил, чтобы они никуда не ходили, но они даже вели соответствующую агитацию на факультете, чтобы люди не портили себе жизнь, что их вовлекают в провокацию, что никаких демонстраций не нужно. Одной из активных участниц этого движения контрпропаганды была Наталия Иванова[18], нынешняя известная критикесса. Видите, как меняются идеологические ориентиры. Я был, наоборот, одним из тех, кто агитировал за то, чтобы пойти и во всяком случае посмотреть.
У нас было несколько человек, которые ходили на семинар к Ивану Федоровичу Волкову[19], тех, кто собирался участвовать в составлявшемся под его редакцией, но так и не вышедшем студенческом альманахе «Слово». Там был Эдуард Молчанов, впоследствии пострадавший за участие в демонстрации. По-моему, о демонстрации ему сказал лично я… Потом был такой Савчук[20], он тоже участвовал в демонстрации, из наших студентов. Потом Геннадий Ефимов[21]… Это все из семинара И.Ф.Волкова. Они все были так или иначе репрессированы. Потом был такой Борис Ерхов[22]. Он был на демонстрации, но сумел остаться незамеченным и никогда больше не упоминал об этом факте своей биографии вплоть до последних лет. Мы были с Людмилой Владимировной. Кроме того, там был еще мой друг Александр Васильевич Дранов[23]. Он тоже никогда больше в демонстрациях не участвовал, но эта демонстрация переломала ему всю жизнь, ничего подобного у него ни до, ни после не было. В отличие от всех нас, он уже был аспирантом. А также была такая поразительная личность, о которой много можно говорить, — Олег Воробьев. Он стал заметным деятелем диссидентского движения. По-моему, о демонстрации сказал ему я. Остановлюсь на этом человеке, потому что это достаточно любопытно.
В момент нашего знакомства ему было двадцать пять. Из Перми. Он приехал в Москву в конце 50-х годов в возрасте примерно восемнадцати лет и успел к 1965 году поучиться в трех или четырех вузах. Везде это кончалось большим скандалом: или выступлением на какой-нибудь лекции или семинаре, или скандалом в общежитии, или выкрикиванием каких-нибудь антиправительственных лозунгов, или вообще дракой, — во всяком случае милицией, приводом, отчислением.
Наружность его незабываема. Молодой человек с внешностью старого каторжника: бритая голова, глаза навыкате, злобные, полные ярости, землистого цвета лицо. Такое ощущение было, что человека только что выпустили откуда-то из подземелья. И железные зубы. Встретишь — испугаешься!
Он был настроен резко антикоммунистически, своих настроений не скрывал нигде и никогда, по любому поводу был готов броситься в драку, как только кто-то заявлял, что в коммунистах, в партии есть что-то хорошее. Однажды он пришел — был конец октября или ноябрь — и с гордостью сказал, что сегодня он «срезал» преподавательницу истории партии и теперь она его выгонит. На семинаре, по-моему, обсуждался Ленский расстрел или Кровавое воскресенье, студентов спросили, есть ли вопросы, и он спросил: «А что? Рабочих расстреливать нехорошо?» Преподавательница, пораженная вопросом, ответила: «Конечно, а в чем вы, собственно, сомневаетесь?» — «А что ж вы, большевики, тогда в Новочеркасске расстреливали?» Она, потрясенная, удалила его с занятия и написала на него докладную записку, заявила, что отстраняет его от дальнейших занятий и соответственно не допускает до сессии. То есть было уже под сомнением его дальнейшее учение. Он явно нарывался на то, чтобы его отчислили. Ему самому было как-то неудобно: как это у него все так хорошо идет! И, конечно, узнав про эту демонстрацию, он обрадовался и был среди самых активных ее участников.
18
ИВАНОВА Наталья Борисовна, литературный критик. Живет в Москве, 1-й зам. главного редактора журнала «Знамя».
19
ВОЛКОВ Иван Федорович (1924–1995), литературовед; в 1965 доцент кафедры теории литературы филфака МГУ, впоследствии доктор филологических наук, профессор, декан факультета (1981–1991).
20
САВЧУК Борис Григорьевич (р. 1938), в 1961–1968 студент филфака МГУ, в 1966 перевелся на заочное отделение.
22
ЕРХОВ Борис Александрович (р.1942), в 1962–1967 студент филфака МГУ, впоследствии литературовед-скандинавист, переводчик, библиограф. Живет в Москве, сотрудник научно-библиографического центра ВГБИЛ.