Мы приводим фрагменты служебной переписки, связанной с разработкой и принятием новых «политических» статей УК, а также два материала, иллюстрирующих общественную реакцию на это правовое новшество. В первом из них — листовке, подписанной «Движение 5 декабря», — эта реакция выражена отчасти традиционным способом, в форме подпольной и анонимной инициативы (хотя в самом тексте уже говорится о праве и легальности). Второе — открытое обращение группы деятелей науки и культуры к сессии Верховного Совета СССР — демонстрирует уже принципиально иные, чисто диссидентские, в классическом смысле этого слова, формы гражданского протеста, порожденные опытом петиционной кампании 1965–1966 годов вокруг дела Синявского и Даниэля (кстати говоря, это письмо является, кажется, первым актом публичной гражданской активности А.Д.Сахарова).
22 января 1967 года у памятника Пушкину вновь прошла демонстрация протеста — уже третья по счету (вторая состоялась 5 декабря 1966 года, в годовщину «митинга гласности»). Она была вызвана арестами, проведенными КГБ тремя днями ранее[181], но демонстранты выдвинули и более общее требование — отменить антиконституционные статьи 190’-190.
На этот раз пятеро участников демонстрации были арестованы[182]. Проявилось ли здесь своеобразное чувство юмора руководства госбезопасности или, наоборот, полное отсутствие воображения, но арестованным предъявили обвинение именно по тем статьям УК, против которых они протестовали. А на следующий день арестовали и Гинзбурга.
Именно к этому времени относятся строки Натальи Горбаневской[183]:
Впереди была волна протестов 1968 года, вызванная «процессом четырех»[184] и превратившая разрозненные группы и компании в консолидированное общественное движение. Впереди был один из самых ярких и героических эпизодов этого движения — демонстрация семерых[185] 25 августа 1968 года на Красной площади. Впереди был кризис 1972–1973 годов и возрождение середины 1970-х, когда в Москве и в некоторых республиках возникли специализированные правозащитные ассоциации, группировавшиеся в основном вокруг Хельсинкских групп. Все это сопровождалось более или менее интенсивными репрессиями против правозащитников.
Диалога общества с государственной властью не получилось.
Мы не будем пересказывать здесь все взлеты и падения правозащитного движения в СССР. Рассмотрим лишь сюжет, непосредственно связанный с темой нашего сборника, — традицию ежегодных митингов 5 декабря у памятника Пушкину.
Эти митинги почти ничем не напоминали манифестацию 1965 года — ни техникой организации, ни установившимся ритуалом. Пожалуй, лишь одно обстоятельство оставалось неизменным из года в год: практически полное отсутствие уголовных репрессий против участников митингов (власть ограничивалась созданием помех демонстрантам, кратковременными задержаниями и периодически возобновлявшимися попытками не допустить на площадь некоторых из тех, чье участие в очередном митинге рассматривалось как особенно нежелательное). О причинах такой сдержанности остается только гадать. Каким невероятным ни кажется предположение, что «программа правового воспитания власти» А.Вольпина принесла свои плоды, но даже и это объяснение не стоит сбрасывать со счетов…
В задачи настоящей книги не входит изложение всей истории декабрьских митингов на Пушкинской площади. Мы предлагаем читателю лишь пунктирные свидетельства о них, зафиксированные в выпусках «Хроники текущих событий», издававшейся с 1968 года. Естественно, в «Хронике» нет ничего о митингах 5 декабря 1966 и 1967 годов (о последнем нам вообще практически ничего не известно).
После октября 1977 года, когда в связи с принятием новой Конституции СССР День Конституции был перенесен с 5 декабря на 7 октября, московские диссиденты также перенесли свой митинг — на 10 декабря, Международный День прав человека. Подробная история этих митингов, до второй половины 1980-х по смысловому наполнению мало чем отличавшихся от митингов 5 декабря, выходит за рамки данного сборника (и уж тем более за пределами нашего повествования лежат бурные митинги на Пушкинской площади эпохи перестройки).
Наиболее существенное отличие последующих декабрьских митингов от манифестации 1965 года состоит в отказе от листовок как способа оповещения. Вообще, «Гражданское обращение» — едва ли не единственный известный нам пример использования листовок для организации коллективных правозащитных выступлений, а не для агитации и пропаганды[186]. Возможны два объяснения этого интересного обстоятельства. Первое — оптимистическое: традиционный митинг на Пушкинской площади стал достаточно известен и не нуждался в широком рекламировании. И второе — пессимистическое: правозащитное движение, создав собственную субкультуру, замкнулось само на себя и ограничилось узким кругом тех, кто в нем участвует; неспособность привлечь к себе и к своим акциям широкие слои населения сделала ненужным распространение листовок.
181
Были арестованы Ю.Галансков, А.Добровольский, ВЛашкова и П.Радзиевский (последнего вскоре отпустили).
182
В.Буковский, И.Габай, В.Делонс, Е.Кушев, В.Хаустов. Позже Габай был освобожден «но недостатку улик». Остальные предстали перед судом: весной был осужден на 3 года лагерей Хаустов, в августе тот же срок получил Буковский; Делоне и Кушев, которых судили вместе с Буковским, получили условные сроки.
183
ГОРБАНЕВСКАЯ Наталья Евгеньевна, поэт, переводчик, публицист. Участница демонстрации 25 августа 1968 на Красной площади (см. ниже). В 1968 основала «Хронику текущих событий» — машинописный информационный бюллетень правозащитников — и была его бессменным редактором до момента ареста в декабре 1969. Содержалась в спсцпсихбольнице до 1972. В 1975 эмигрировала. Живет во Франции.
184
Дело Ю. Галанскова, А. Гинзбурга, А. Добровольского и В. Лашковой слушалось в Московском городском суде в январе 1968. Всем обвиняемым была предъявлена ст. 70 УК РСФСР («антисоветская пропаганда»); приговор соответственно — 7, 5, 2 и 1 год лагерей.
185
Демонстрация протеста против советского вторжения в Чехословакию. В ней участвовали К.Бабицкий, Т.Баева, Л.Богораз, Н.Горбаневская, В.Делопс, В.Дрсмлюга, П.Литвинов, В.Файнбсрг. Все демонстранты были задержаны. Двоих — Баеву и Горбаневскую — отпустили в тот же день; остальные были арестованы. Файнберга признали невменяемым и отправили па припудлечение. Делоне и Дремлюга получили лагерные сроки; Бабицкий, Богораз и Литвинов — соответственно 3,4 и 5 лет ссылки. «Демонстрацией семерых» ее называют потому, что Т.Баеву обычно нс причисляют к участникам демонстрации.
186
Разумеется, это утверждение применимо лишь к специфически диссидентским публичным коллективным акциям (митинг, демонстрация, голодовка). Организаторы же многочисленных забастовок этого времени прибегали к использованию листовок довольно часто.