Все эти «отношения» неотрывны от опыта, накопленного веками истории и сконцентрированного в характере и психологии евреев. Мартин Бубер в своих речах об еврействе цитировал немецкого писателя Якоба Вассермана: «Верно одно: фигляр и естественный человек, чувствительный к прекрасному и враждебный ему, фанатик и трусливый раб, шарлатан и азартный игрок — все это есть в еврее…» Бубер обобщает эту характеристику: таковы природа, сама суть еврейства — «высшее в нем связано с низшим и его светлые стороны с постыдными». Ни у одного народа, продолжал Бубер, нет таких «пламенных игроков и предателей» и нет таких «возвышенных пророков и освободителей». Эти противоположности могут сталкиваться даже в одном человеке, в котором, порождая невероятные потрясения и кризисы, борются «да» и «нет».
Поляризованность, о которой писал Бердяев и которую так ясно видел Бубер, ощущается в Израиле на каждом шагу. Меня поражало сочетание, сосуществование высокого патриотизма, душевной привязанности, любви к Израилю с беспощадной, доходящей до отрицания критикой израильского общества, израильских порядков.
«Сегодня слово «Эрец-Исраэль», — признается всемирно известный писатель Йорам Канюк, — вызывает у меня отвращение. У меня мороз по коже продирает, когда я слышу об «Эрец-Исраэль» и о тех, кто ей верен. Фашистское государство, превратившее землю в высшую ценность. Тфилин и винтовка, чтобы убивать врагов Бога». Именно Канюку принадлежит экстравагантная идея раздела Израиля на два государства. «С фундаменталистами невозможно достичь компромисса, — полагает Канюк. — Поэтому пусть забирают себе свой красивый горный край, живут себе в Иерусалиме и Хевроне и делают там, что хотят, а мы продолжим строительство нашего еврейского государства в Ашдоде, Тель-Авиве и Галилее».
Канюк — сабра Он родился и вырос в Израиле. Анна Исакова, серьезный, умный журналист, — «ватичка». Она в Израиле с начала 70-х. Она пишет, что живет в стране
«вилл, пентхаузов, шикарных машин и роскошных «каньонов», частных лечебниц, финансовых скандалов. Девиц для сопровождения с высшим образованием, массажных кабинетов и спортивных клубов, оргий богемы, великосветских раутов, министров, находящихся за границей больше, чем дома, аукционов «Сотби». В стране наемных убийц. В стране нуворишей с базара «Кармель», населяющих шикарные дома со швейцаром у входа. В стране торговцев оружием, в стране, потребляющей больше золота и бриллиантов на душу населения, чем многие другие страны мира.
Наверное, я живу не в той стране, — уточняет Исакова — Но именно она лежит вокруг. И в тех же границах — страна безработных, мелких государственных служащих, получающих от государства добавку к зарплате для обеспечения жизненного уровня. Живу в стране распадающихся киббуцев, вечного овердрафта, бешеного потребления в долг, стране массовой алии, подвижников-поселенцев, подвижников-антипоселенцев. В стране постоянного страха и неумеренного самодовольства, в стране, развлекающейся «назло врагам» и просто из любви к удовольствиям, в стране, где есть набожные, секулярные, не ведающие, не умеющие спросить, и в стране, где не могут жить, не задавая, но каждому поводу бесчисленного количества вопросов, на которые никто не знает ответов. В стране, потерявшей, по слухам, идеологию и не нашедшей, по слухам, свое национальное лицо, в стране, сплачивающейся в беде, разъединяющейся в благоденствии».
Сплетение добра и зла в стране оборачивается сплетением добра и зла, «да» и «нет» в психологии ее жителей. А, может быть, и наоборот — люди создают страну «по образу и подобию своему». В конце концов, важен результат, и о нем идет речь.
Наконец, слово тому, кого обозначают словами «оле хадаш», вновь прибывший. Аркадий Киреев, попав в Израиль, понял старую притчу о евреях-тысячниках.
«Когда Бог даровал евреям мудрость, то наделял ею 999 евреев из тысячи, а тысячному отдавал всю глупость этих девятисот девяноста девяти… Так вот, почти все 999 мудрых евреев погибли в бесчисленных погромах, в гетто и Катастрофе. А большинство «тысячников» выжили и собрались в Израиле. Так что не «идейной чистотой», а грузом тысячеликой глупости обременено наше государство. Глупость эта живет, оборотясь спиной к будущему… и вслепую бредет к пропасти…
Израиль на глазах превращается в государство глупцов, живущих одним днем и слепо верящих в то, что этот день будет таким же, как вчерашний. Такое государство рискует еще на 40 лет оказаться «государством в пустыне». Только на этот раз без Моше Рабейну, отводящего от народа своего гнев Божий».
Возможно, мазохистская составляющая израильского менталитета лишь подчеркивает, оттеняет общую позитивную ориентацию молодого израильского общества. Ведь только сильные, лишенные комплексов люди способны смеяться над собой и обличать дела рук своих. А дела эти достойны уважения. Израиль — это единственная утопия, которая выстояла на ветрах истории. Знаменитой книге Теодора Герцля «Обновленная страна» («Alteneuland») был предпослан эпиграф, «…и если вы захотите, — это не будет сказкой». Они захотели. И это не стало сказкой.
Размышления о судьбах еврейства и об израильском менталитете выходили за круг моих посольских обязанностей. Тут я скорее удовлетворял свое личное любопытство. По линии же посольской, если отвлечься от рутины российско-израильских отношений, в центре внимания находился мирный процесс.
В Израиле этот самый процесс — в силу своей длительности и малой результативности — становился объектом грустного юмора.
«Самым популярным словом в израильском политическом словаре, — утверждала «Наша страна», — похоже, становится слово «процесс». Слава Богу, не в криминальном значении этого слова, потому что, несмотря на уйму всяких детективных и просто криминальных историй, связанных с нашими политиками, до самих процессов дело, как правило, не доходит…
Нет, процесс в нашем политическом обиходе употребляется сейчас в том смысле, в котором он пошел в знаменитую присказку Михаила Горбачева: «Процесс пошел» То есть, в смысле того, что что-то такое происходит, но о результатах говорить вовсе ни к чему… Такое впечатление, что наши политики взяли на вооружение лозунг французских левых: «Цель ничто — движение все» (слова эти принадлежат не французским левым, а немецкому социал-демократу Эдуарду Бернштейну. — А.Б.). Все обозреватели спорят: идет ли так называемый мирный процесс, или он стоит, и вообще, процесс ли он, и когда процесс превратится в «просто мир»».
Но нам было не до шуток. В значительной мере работа посольства вращалась вокруг мирного процесса. Не в смысле участия в нем — тут наша роль была достаточно скромной. А в смысле «отслеживания», сбора информации, сочинения многочисленных бумаг.
Пожалуй, главная особенность мирного процесса и главный подводный камень на его пути — это отсутствие, о чем я уже писал, четко зафиксированных «конечных» целей. И еще — стороны употребляют одни и те же слова, но вкладывают в них разный смысл. «Автономия» для палестинцев — шаг к государству, а для израильтян — шаг, блокирующий путь к государству. «Компромисс» для израильтян — уступка за уступку (мы вам землю, вы нам безопасность), но палестинцы видят ситуацию по-другому: Израиль отдает лишь то, что нам принадлежит по праву, мы ничего не должны Израилю, он нам должен. То есть палестинцы имеют право требовать, а Израиль обязан отдать.
В результате каждая бумага, каждая договоренность тут же, немедленно подвергаются коррозии, разъедаются несходством интерпретаций. Каждый шаг, каждое позитивное движение в русле мирного процесса сопровождаются конфликтами, кризисами, взаимными обвинениями.
Когда я уезжал из Израиля, мирный процесс был загнан в тупик. Приход к власти Барака вызвал оживление. Во всяком случае, на палестинском треке. Но мне думается, что мир, прочный, устойчивый мир — за пределами нынешнего политического горизонта. Слишком велик потенциал конфликтности на Ближнем Востоке. Здесь противоборствуют демократия и авторитаризм, секуляризм и ортодоксия, модернизм и консерватизм, западная модель развития и исламская модель. На этом фоне конфликт между иудаизмом и исламом, между евреями и арабами вряд ли может быть прекращен.
По-видимому, придется поработать поколению внуков нынешних лидеров
Ну, а мне остается благодарить судьбу за то, что она дала возможность познакомиться с одной из удивительнейших стран мира и даже попытаться сделать Россию понятней Израилю, а Израиль — России.