– Сам, – кивнул Император, – вот именно, что сам. И скоро его выпустят из карантина.
– Смею напомнить, мой господин, но мне до сих пор не совсем понятна задача.
– Граф Уральский — очень влиятельный и богатый человек. Например, нынешний глава Имперской Службы Безопасности — выходец из его команды. А трёхлетняя кома… это трёхлетняя кома… мало ли что у него с головой случилось. В общем, я хочу, чтобы за ним следили… для его же блага… и сообщали мне обо всех странностях. Естественно, незаметно.
– В том числе от коллег по Имперской Службе Безопасности?
– Вы всё верно понимаете Роман Ахметович, особенно от них!
– Я немедленно подберу команду и запущу процесс, Ваше Величество.
– Больше вас не задерживаю, Роман Ахметович.
Глава внешней разведки встал, коротко поклонился своему господину и вышел. С обеих сторон двери кабинета живыми истуканами стояли гвардейцы имперской охраны в силовой броне бело-красного цветов, цветов Императорской фамилии. Больше никого у кабинета Императора не наблюдалось, по всей видимости встречу главы внешней разведки и Дмитрия Третьего постарались провели максимально незаметно для двора.
Роман Ахметович секунду поколебался: прочитать досье сейчас или добраться до своего офиса? Но любопытство победило. Он вытащил полоску носителя и приложил её слева к шее, к тому месту, где ему имплантировали специальный считыватель. Прошло десять секунд, носитель осыпался вниз серебристой пылью, а вся информация загрузилась в голову главы внешней разведки. Ещё несколько секунд ушло на защищённое подключение к базам данных Имперской Службы Внешней Разведки, к сожалению, держать такое подключение во время разговора с императором, не позволял этикет.
– Очень любопытно, – подумал он, двинувшись к выходу, – дело обещает быть непростым, но весьма интересным.
{Российская Империя, базовый комплекс Крыла Исследований и Инноваций корпорации «Ардер», сектор специального карантина, Сен}
Я качался на прочном пластиковом стуле в карантинной зоне.
Делать совершенно нечего.
Идеально квадратная комната. Абсолютно пустые белоснежные стены. Слабосветящийся потолок полусферой. И один единственный стул ровно в середине пола, для разнообразия чёрного. Но стул, естественно, белоснежно белый.
Хоть бы пластилин положили.
В голове неспешно бродили мысли.
И воспоминания…
– Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять! – сейчас ты у меня, ублюдок, попляшешь. Я уйду в небытие, но и тебя утащу следом!
– Какой зайчик? – удивился мой противник.
– Девять, – сейчас узнаешь! – Ноль!
Миг, растянувшийся в вечность, нестерпимой боли, когда меня взорвало изнутри, вывернув всю мою сущность наизнанку. И вот я кричу, захлёбываясь водой! Паника! Смерть? Жизнь?
Судорожно пытаюсь подняться! Удар о что-то плоское!
Гроб? Гроб с водой? Воздуха!
Рефлексы требовали воздуха! Не сдержавшись, я вдохнул жидкость в лёгкие и… продолжил дышать. Животная сущность отошла, и наконец-то включился разум, я ощутил вкус воды — реанимационная жидкость.
Значит, я в реаниматоре…
Но почему? Я же только что умер!
Шиза, чего думаешь? Шиза? Шиза, ты где?
Я потянулся своим телекинетическим щупом и осознал, что его нет. Магия? Нет! Астрал? Ничего подобного!
Вообще ничего нет!
Крышка реаниматора стала уходить в бок, по глазам резануло светом, и я потерял сознание.
А очнулся уже здесь, в центре белоснежной комнаты в мягкой пижаме.
Без собственной шизофрении, без магии, без астрала, без демонов и богов.
Только я, комната и едва работающий мыслеинтерфейс.
Не знаю сколько прошло времени, так как встроенные в мыслеинтерфейс часы словно сошли с ума: то показывая, что прошло примерно двадцать пять тысяч лет, то одумывались и выдавали всего лишь три часа.
Но всё это время я пытался нащупать, поймать свою магическую силу. В ответ лишь тишина. Ничего. Ровным счётом ничего!
В какой-то момент навалилась усталость и депрессия. Похоже, вся моя последняя жизнь была лишь сном, сном больного воображения. Следовательно, всё произошедшее — иллюзия. Моя новая семья, мой учитель, мои занятия магией и, конечно, же Рабера. Моя нежная ласковая эльфа. Пальцы правой руки судорожно дёрнулись, будто вспоминая нежность её кожи. Всё тлен и иллюзия.
Лучше бы я умер!
По щеке потекли слёзы… Выражая всю мою боль утраты…
Сколько же лет я не плакал? Наверное, с самого глубокого детства.
Это мысль меня отрезвила!