5 января - Пётр Третий вступает на российский престол
Пётр III Фёдорович (то есть Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский), Император Всероссийский в 1761-1762 гг., первый представитель Гольштейн-Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на русском престоле, принял власть 25 декабря 1761/5 января 1762 г. Но ещё с 1745 года он стал владетельным герцогом Голштинии (Гольштейна). Правил всего 186 дней, был свергнут женой, будущей Императрицей Екатериной Второй Великой.
В оценке Петра как правителя сталкиваются два подхода. Первый - официальный романовский, основан на екатерининской версии событий: естественно, выпячиваются недостатки императора с целью оправдания переворота. Второй - более взвешенный, но не без элементов апологии Петра.
Сначала Петер Ульрих, будучи внучатым племянником Карла XII, воспитывался как наследник шведского престола. Воспитывался в протестантской строгости, и при том без особого блеска: Елизавета, встретив вывезенного в Россию наследника (сына её старшей сестры), была поражена его необразованностью. Но это как раз было делом поправимым. В упрёк Петру-наследнику ставят "детский" милитаризм (игры в солдатиков, позже - "потешные войска"... молодой Пётр Великий - "это же совсем другое дело"!), не сложившиеся отношения с женой (ну да - это однозначно было его ошибкой), нелюбовь к России (здесь нужно смотреть на действия, а не на слова).
Касательно отношений с Екатериной - на самом деле они были не такими простыми. С одной стороны, как женщина она его мало привлекала (как было сказано - странный мужчина...), но не похоже, чтобы это было проблемой для них обоих. И у Петра, и у Екатерины были неофициальные, но достаточно стабильные отношения. Описаны и совместные ужины - Пётр с Воронцовой* плюс Екатерина с Понятовским, и, вроде как, никто не был в обиде. Умершую в раннем детстве дочь Екатерины Анну, отцом которой историками практически единогласно считается Понятовский, Пётр признал своей. Сама Екатерина писала, что Пётр питал к ней какое-то странное доверие - обращался к ней при необходимости решать какие-то практические вопросы великокняжеского двора, полностью доверяя её мнению.
Вопрос об отцовстве относительно Павла (будущего императора Павла Первого) спорен. Несмотря на все сомнения, очень многие историки считают его отцом всё-таки Петра - уж слишком Екатерина не любила сына... Хотя, возможно, причиной такому отношению обстоятельства рождения: все сразу занялись новорождённым наследником, надолго бросив тяжело перенесшую роды великую княгиню одну (хотя при самом процессе всей компанией - Елизавета, Пётр и Шуваловы - торчали рядом). Похоже, неприязнь к Петру у будущей императрицы начинает возрастать именно с этого момента.
В качестве монарха Пётр развил чрезвычайно бурную деятельность. Количество подписанных им документов сильно превосходит число дней правления. Из важных дел:
"Манифест о вольности дворянской": теперь дворяне превращаются в феноменально привилегированное сословие - ничего не должны, поместья - их собственность, а не награда за службу, могут служить, не служить, могут выехать за рубеж и т.д.;
меры по защите крепостных (убийство крепостного помещиком наказывается ссылкой с Сибирь);
упразднение Тайной Канцелярии;
начало процесса секуляризации церковных земель (закончено при Екатерине**);
прекращение преследования старообрядцев.
Петру приписывается желание провести реформу Православной Церкви по протестантскому образцу, но доказательства - только слова его недоброжелателей.
В целом, крепостное право при Петре усиливается, несмотря на некоторые меры по защите крестьян - уж больно много власти было дано дворянам Манифестом. Имеют место крестьянские волнения - народ ожидает, в противовес первому, ещё и "Манифеста о вольности крестьянской". Согласно опасениям крестьян, вельможи скрывают от народа этот документ и т.п. Соответственно, когда Пётр погибает, это очень хорошо ложится в канву народного представления о добром "народном" (а не "боярском") царе, и скоро появляется какое-то запредельное число лже-Петров: по современным подсчётам - около сорока, Пётр Третий в этом отношении - абсолютный чемпион. По меньшей мере, Емельяна Пугачёва помнят все...
Что касается внешней политики, то тут вопрос сложный. Петру ставят в вину отказ от добивания уже разгромленной в Семилетней войне Пруссии (якобы исключительно из-за хорошего отношения Петра к Фридриху Великому) и, наоборот, переориентацию на войну с Данией в интересах защиты Голштинии (правителем который Пётр всё ещё оставался). Реально же по состоянию на вторую половину XVIII века Пруссия была для России, скорее, удобным потенциальным союзником, чем естественным противником: единой Германии не существовало, и мощнейшей державой континента оставалась Франция. Пруссия неизбежно сталкивалась с ней - и тем самым была полезна России в качестве идеального младшего партнёра (обречённого противостоять врагу России - и при том заведомо более слабого). Голштиния же, если бы ей удалось вернуть Шлезвиг (именно к этому Пётр и стремился), превращалась в "ключ" к проливам между Северным и Балтийским морями. Геополитическая целесообразность получения контроля над ними для Российской Империи очевидна.