«Что такое Россия? — задавал вопрос Федор Иванович Тютчев в статье «Россия и Германия». — Каков смысл ее существования, ее исторический закон? Откуда явилась она? Куда стремится? Что выражает собою?..»
Будем любопытны… Кто есть кто?
Так формулировал проблему поэт Александр Городницкий. Предлагаю отправиться в плаванье по этому океану. И Бог вам в помощь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
И что они там все выдумывают про нас?
Начну с перифраза: нет, я не Тацит, я другой!..
Не Тацит, не Плутарх, не Плиний, не Карамзин, не Соловьев, не Ключевский, не Тарле с Манфредом, не Солженицын… Я не историк. Поэтому прошу всех профессионалов-историков отложить книгу в сторону и поберечь тем самым свою нервную систему. Автор книги — всего лишь журналист, собиратель и обработчик фактов, писатель — сочинитель историй и просто любознательный читатель. А интерес к России, к русскому народу, к пресловутому пятому пункту, к графе «Национальность» постоянно неизменен, ибо все это суть моей жизни, впрочем, как и вашей — по крайней мере я так предполагаю. Ну, а теперь пригоршня эпиграфов:
Мы, Лизавета Егоровна, русской земли не знаем, и она нас не знает.
Человек, ненавидящий другой народ, не может любить и свой собственный.
Как нас учили в советские времена? Профессиональный историк Юрий Афанасьев, ректор Российского гуманитарного университета, говорит о том, что вся история России нашпигована мифами и фикциями, что русским человеком давно и успешно манипулируют: «…И началось это гораздо раньше советской власти. Православие поработало очень сильно для того, чтобы не возникало в голове лишних вопросов. То же досоветское образование. Возьмем «Историю Государства Российского» Карамзина: одна-единственная версия событий, и никак иначе. Ключевский — куда как либерал, но и у него то же самое. Советская школа: знание — это нечто, что можно и надо в тебя впихнуть. Иди в школу за знаниями, как за продуктами в распределитель. В итоге получается человек, готовый к тому, чтобы им манипулировали…
Преподаваемое знание очень часто ни на чем, кроме господствующей идеологии, не основано. А имя этой идеологии — официально насаждаемый государственный патриотизм. Спросите у любого человека: кто такой Дмитрий Донской? Куликовская битва, освобождение от татар… Если бы самому Дмитрию Донскому сказали эти слова — «освобождение от татар», — он бы с ума сошел. Потому что царем, которого он признавал, был именно татарский царь. А Мамай, которого побил, был самозванец, узурпатор, от которого он этого самого царя защищал. И ничего даже близкого «освобождению от татар» у него в голове не было. А ведь это — святая святых нашей истории.
То же самое Александр Невский. Герой, святой, наше знамя… Он убивал русских, обрезал им носы и уши так, как не делали этого сами татары. Причем сознательно. Он сказал татарам: я вам соберу дани больше, чем вы сможете. Но за это подмогните побить моих соседей. Подмогли и побили. И дали титул великого князя.
А война…»
Прервем Юрия Афанасьева и его монолог-рассказ «Вздыбленная Россия» («Общая газета», 1998, 17 сентября). Одно дело, когда говорят свои (своим мы все прощаем), а другое — когда вещают другие. Или когда нам «подбрасывают», как любил выражаться Михаил Горбачев. А подбрасывают, подкидывают регулярно.
В 1980 году в издательстве «Инзель» (Франкфурт-на-Майне) вышла книга «Москва. От лесного поселения до столицы мировой державы». Ее автор Хедди Просс-Верт задался целью выявить роль «творческого потенциала иностранцев в русской духовной истории».
Естественно, что подобная книга не осталась без внимания, и журнал «Собеседник», издаваемый «Московским рабочим», в декабре 1985 года расценил ее как идеологическую диверсию Запада и выдал ответный залп: