– Открыть глаза! Дышать глубоко. Думать о бабушкиных трусах. Да-да, пятьдесят пятый – это не предел.
Выйдя из метро, я поняла, что рекламные плакаты – это так, семечки.
(Со скорлупой, жареные, можно еще даже маслица чуть-чуть в сковородку подлить, и солью присыпать, и грызть. 650 калорий в 100 граммах, итого, если съесть десять штук или даже двадцать…)
Путь шел вдоль железнодорожной станции. А что такое железнодорожная станция? Нет, это вовсе не вонь от поездов, торг носками и синие пластиковые сортиры. Это безумное количество хавки для приезжих. Пончиковые, блинные, «Крошки-картошки», сарделечные, сосисочные и бабки с пирожками на углу.
В шашлычную я метнулась с такой скоростью, что мозг перелетел через порог и впечатался в барную стойку.
– Мне, пожалуйста, корейки два… нет, три куска. У вас есть большая корейка?
– У них есть, – мрачно сказал мозг. – Звали Барсиком… или Буськой.
– Плевать! – ответила я мозгу.
– А пьяная компания за столиком слева наверняка будет к тебе приставать, – еще более мрачно сказал мозг.
– После Буськи мне будет все равно, – парировала я.
– У тебя дети, – начал скулить он.
– А у тебя рак! – разозлилась я.
За этой словесной перепалкой мы совсем не заметили официантку.
– Полчасика подождете? – спросила у меня она.
Это был удар ниже пояса. В контору требовалось явиться вовремя, дрожащей и с пачпортом. Сглотнув три с половиной литра слюны, я направилась восвояси.
Заведение к жратве не располагало. Запах охранников, пыли и бумаги может вогнать в аппетит разве что конторскую мышь, а оттого на нужный этаж я поднялась уже более-менее спокойной.
– Здесь уж точно не кормят, – радостно подпрыгивал мозг. – Кажется, можешь расслабиться. Уж теперь нам эти калории нипочем, теперь-то мы…
– Вот вам, Катя, шоколадка. Так сказать, за знакомство. Вы присаживайтесь, присаживайтесь. Чайку не налить?
– Скажи, что нам не нужен шоколад.
– Пошел на хуй, это невежливо.
– Забудь ее на столе.
– А может, мне тебя на столе забыть?
– Пятидесятый размер.
– Куриная задница. Жареная. На растительном. Если с красным перцем и еще с черемшой и с соуском…
– Умрешь с жирной задницей.
– Это уже было.
К моменту моего выхода из заведения мозг окончательно обнаглел и перешел на морзянку:
– Ты-не-будешь-ее-есть-ты-не-будешь-ее-есть-ты-не-будешь-ее-есть-фиг-с-тобой-купи-диет-ко-лы-и-«Тик-так»-только-не-шоколад.
«Тик-так» прошел быстро и совсем незаметно для меня, зато весьма зрелищно для очереди за билетами. Нет, когда я засыпала в себя первую пачку, народ выглядел более-менее нормально. А вот когда дело дошло до четвертой коробочки, у меня возникло ощущение что я на острове Пасхи: грустно, жарко и вокруг сплошные каменные рыла.
«Заряда свежести» хватило на три остановки. Дальше надо маслом.
Представьте: час пик, хренова гора народу в вагоне («вносит» и «выносит»), посередине я, впечатанная в дверь какой-то студиозой, сумка болтается внизу, а в сумке томится шоколад. Где-то ближе к «Третьяковской» соображаю, что вот теперь точно сдохну, если не сожру, час «икс» настал, гори все синим пламенем, пусть будут бабушкины трусы, жирная попа и Третья мировая. Только-только я руку с сумкой повыше поднимаю, студиоза начинает к себе рюкзак жать, глаза таращит и вообще дышит. Я еще чуть повыше, и она шевелится – небось думает, дура, что я сейчас у нее мобильный собираюсь стащить. Ну я, естественно, глядя на нее, распереживалась и, чтобы пояснить ситуацию, говорю:
– Вы, барышня, не пугайтесь, у меня там шоколад.
Думаю, если бы я ей сообщила, что там у меня бомба, эффект был бы меньшим: распихивая народ сумкой, студиоза понеслась к выходу и выскочила из вагона на ближайшей станции.
Кстати говоря, шоколадку я так и не съела. Аппетит, блин, пропал. Он такой… аппетит этот… то нет, то есть… как пенка на молочном коктейле…
(Если хорошенько взбить и не пожалеть мороженого, да еще варенья побольше натрусить и каких-нибудь фруктов, и…)
ЗЫ
А еще у меня завтра гости. Звонят сегодня:
– Кать, все будет культурно. Пить не будем. Привезем торт.
Нет, я все-таки сдохну.
НОВЫЙ ГОД
Я не знаю, как это так получается, но к Новому году я всегда подхожу с одним и тем же результатом – пустыми карманами, пачкой прошлогодней кильки и мега-планами «Как я все устрою за три часа, если найду на дороге триста рублей».
Когда в ЖЖ строчат поздравления, обсуждают подарки и вешают бахвальские посты про двадцатикилограммовых гусей в сахарной корочке, я морщусь. Ну правильно, на фига нам низменная кура? Мы, понимаете ли, барышни с тонкой душевной организацией, питаемся исключительно мужской слезой и любовной лирикой (картошка со шкварками не в счет).
За несколько дней до события у меня возникают первые сомнения.
– А вот не купить ли, к примеру, рыбки? – рассуждаю я. – Оно ведь и вкусно, и не брутально, а главное, хоть что-то будет заранее.
– Так уж и рыбки? – всенепременно отвечает мне Дементий. – А что, тридцать первого рыбка снимется назад, в Тихий?
– Козел! – расстраиваюсь я. – Попомни мои слова – будешь есть хамсу и запивать ее водоканалом.
– Вот еще! – разводит руками Дементий. – Сейчас не восьмидесятые годы, чтобы в очередях стоять.
Нет, господа-граждане. Муж мой прекрасен, и прорыв его прекрасен, и все вообще очень хорошо, если бы не одно «но».
Каждый год тридцать первого числа вместо радостного предпраздничного томления у меня приключается День Жучки.
Жучка доброй не бывает, поэтому перво-наперво нужно как следует обскандалиться, так, чтобы отправиться в магазин разосранными донельзя. И вообще хороший домашний скандал тридцать первого дает правильную установку на весь год.
В магазине нужно идти гуськом и выхватывать друг у друга товар, ратуя за экономность или нужность. Например:
– На фига ты взял эту пятилитровую банку с огурцами? У нас что, война?
– На кой хрен тебе уперлась эта колбаса? Чтоб ты всю жизнь ее грыз…
– Зачем тебе эти бокальчики? У нас что, мало стекла?
Так, помнится, на заре наших с Дементием отношений мы выходили из магазина с сумой квашеной капусты и упаковкой плавленых сырков…
Не переживайте. Дома нужно погавкаться еще раз, вышвырнуть приобретения в форточку восьмого этажа и отправиться по магазинам заново. Ага, предварительно посмотрите на циферблат и удостоверьтесь, что до Нового года еще долго, а именно – целых два часа.
Усе. Жучка понеслась.
По правде сказать, выходя из дома второй раз, я начинаю жалеть, что вышвырнула капусту. Какая-никакая – закусь, а там, гляди, еще и непонятно, как все обернется.
И оно оборачивается. Рыба, мясо, сало, бюст Бисмарка, икра, упаковка шариков, колбасная нарезка, еще один бюст Бисмарка, очень нужный кальмар (черт его знает, где у него хвост, где жопа, но в салате, кажется, хорош), сто седьмой грузовик для ф., гараж для оставшихся ста шести грузовиков, семь килограммов мишуры, весло для байдарки (а вдруг когда-нибудь понадобится?) и т.д. и т.п.
Как вы понимаете, когда на покупки отведен час, приходится цапать без особенного разбору – а то вдруг не купишь чего-нибудь нужненького, навроде акваланга…
Естественно, не без казусов. Например, три года назад купила пятнадцатикилограммовую индейку. Часа четыре убивалась – готовила, блин. По истечении срока извлекла мастодонта на стол и побежала квасить с друзьями. Коты выжрали в индейке восхитительные мышиные дыры и еще целый месяц питались только тем, что вылизывали друг друга.