Во всяком случае, поедая утреннюю кашу, Ф. периодически сообщает мне:
– Вот я поел, и смотри, какая кулачища выросла. Теперь-то Андрюше точно наваляю.
Что сообщает Андрюша – тайна, покрытая мраком. Но судя по тому, что он знатно прибавляет в весе, там тоже чего-нибудь растет.
Психика тоже мужская. Крепкая – не прошибешь. На ночь глядя села смотреть «Зубную фею». Младенчество немедленно затребовало допуск к просмотру и принялось выть, когда я выключила DVD. Пришлось включить назад. Фея убивала всех подряд, пропускала трупы через лесопилку и всячески светила обгоревшей рожей. Ф. жрал шоколад и смотрел на экран точно завороженный.
– Ну все, теперь будет темноты бояться, и вообще без последствий для психики это не пройдет, – грустно сообщила я сюпругу.
Однако вопреки ожиданиям ребенок заснул и проспал до семи утра. И я вообще, честно говоря, забыла, что мы что-то там смотрели. Забыла до тех пор, пока через несколько дней, в ответ на мой категорический отказ «конфет не дам совсем», маленький Ф. не подошел ко мне и самым страшным своим голосом не сообщил: «Тогда, мама, к тебе придет горелая бабка и убьет тебя молотком».
Угу. После этого он отправился спать, и я тоже отправилась. Но свет все-таки оставила. На всякий случай. Очень уж я до молотков чувствительная. Очень.
ЗЫ
Вопросов в тексте нет.
КОТЫ
Я зазря кормлю этих животных. Зазря. Их надо бить половыми тряпками и сажать на прогорклый геркулес. Как человек, глубоко убежденный, что от всего должна быть какая-то польза, я не могу принять того факта, что потом и кровью добытые финансы оседают в желудке дармоедов. Вот посудите сами: от мужа польза есть. Он деньги приносит и иногда дарит кофточки. И Ф. тоже не без бонусов: он радует, а еще ему можно покупать пистилеты, которые я, по правде говоря, люблю не меньше, чем он сам.
А от котов польза какая? А?
Ни-ка-кой. За всю жизнь они не подарили мне ни одной кофточки, ничего не добавили в бюджет, и единственная вещь, которую я хочу им купить, – это вовсе не пистилет, а деревянная киянка для убоя кроликов и прочих мелких грызунов.
Пожалуй, единственный момент, когда из Прохора можно извлечь некий КПД, – это мой вечерний литрбол. В то время как, загрузившись пивом, я отвратительной пьяной дрянью шарюсь по квартире, мешая спокойно жить окружающим, только кот Прохор смело идет ко мне на руки. Только он.
– Никому мы, Прохор, с тобой не нужны, – говорю я Прохору. – Мир – говно, а все люди в нем как есть суууки занудные.
– Суки-суки, – мурчит Прохор и жмурится.
«Ща еще помурчу, а там и сосиски отвесят», – думает он, прижимая уши к беспородной башке.
И хоть я очень не люблю неискренности, сосиска оседает в кошачьем желудке: надо ценить собеседника, надо ценить, увы.
За сим котополезность заканчивается, и начинается сплошная бесполезность.
Вчера сижу, никого не трогаю, читаю про смердящих хорьков и бездетность в аспекте «а ты попробуй роди!». Косий попиваю опять же.
Вдруг за спиной что-то шуршать начинает. Шур-шур-шур-шур-шур.
– Идите на фиг от мусорного ведра, – немедленно реагирую я, не отрываясь от компа.
Шуршание продолжается и даже, кажется, становится громче и настойчивее.
– Хрен вам, а не «Китикэт». Щас в подъезд вышвырну, – начинаю нервничать я, по-прежнему пялясь в экран.
Шуршат. И нагло так, по-деловому. Я угрожаю:
– Ща всех поубиваю!
– Верну на историческую родину!
– Тима, если ты тыришь конфеты из буфета, пистилетов не будет никогда!
– Между прочим, в буфете живет злая бабка!
– Если подумать, то бабки едят только сладкоежек!
– Сейчас обернусь, и если хоть один негодяй будет жрать то, что ему не положено…
И в этот самый момент… Я не оборачиваюсь, нет. Боковым зрением я вижу, как сквозь приоткрытую кухонную дверь из коридора на меня смотрят три пары изумленных глаз.
– А в буфете никакой бабки и нет, – говорит мне третья пара. – Хочешь, я стульчик подставлю?
В мгновение ока меня сдувает со стула. Ну что может шевелиться на кухне, если основные шевелители в коридоре? Разве что действительно старушонка в буфете? При мыслях о бабке мне становится дурно, и я выскакиваю из кухни.
Минут через пять, поуспокоившись, а заодно приткнув Ф. к ящику, возвращаюсь и начинаю прислушиваться. Шуршит где-то в районе кухонного гарнитура, а вернее – под ним.
«Лазутческая мышь, – заключаю я. – Враг пришел по стояку в количестве одной штуки. Брать будем на месте!»
А внизу у кухонного гарнитура, если кто не знает его устройства, такая планка крепится, которая скрывает ножки от жестоких реалий этого мира и для которой есть замечательное, почти детсадиковское определение: «эта гребаная досочка». Дык вот, выхожу я в комнату, хапаю первого попавшегося кота за шкирман (им оказывается Васьло, и не потому что он самый мышеобразованныи, а потому что у него зад, как скворечник, и он не успел улизнуть под диван) и иду с ним на кухню, попутно закрывая за собой дверь.
Диспозиции объясняю кратко:
– Вася, ты кот. Там в углу – мышь. Живьем брать не надо.
Вася смотрит на меня мутными глазами и разве только что в харю мне не зевает.
«Это ничего, – успокаиваю себя я. – Увидит мышку – оживится».
С этими самыми мыслями, я подхожу к кухонному гарнитуру, отдираю эту гребаную досочку, и мы действительно начинаем оживляться.
Из образовавшейся щели вылетает оголтелая мышь и начинает метаться по полу.
Вековые устои срабатывают, и, подхватывая портки, я с визгом вскакиваю на стул. Не знаю, что там срабатывает у Васи, но он тоже подхватывается и моментально вскакивает на стул рядом со мной. Мышь мечется по углам, я визжу и одновременно пытаюсь дать Василю пинка, чтобы он приступил к работе. Василь истошно орет и изо всех своих кошачьих сил держится за мягкую седушку.
«Обалдеть как развлеклась! – думает мышь, совершая стопятый круг вдоль плинтуса. – Не пойти ли домой?»
Еще немного побегав для острастки, она вновь скрывается в дебрях гарнитура. Я мигом вскакиваю со стула и быстро приделываю эту гребаную досочку назад, после чего осеняю себя крестным знамением. На стуле тихо крестится Вася: пронесло. При первой же возможности он сваливает из кухни и идет прятаться за бачок.
Исходя из того, что он и по сей день там пребывает, могу заключить, что у Васи тяжелая моральная травма. Угу, он видел мышь.
Нет, выход из положения мы нашли. Единственный возможный выход. На семейном совете мышь была названа Глафирой, и это теперь не просто какая-то обалдевшая мышь, а вовсе даже наша. Ну только она у нас гуляет обычно. Туда-сюда.
ДОМ, ДУШ, ДОМАШНИЙ АРЕСТ
Завидуй мне, офисный работник. Истекай едкой канцелярской желчью, прищелкивай дыроколом и плачь, горько плачь на полиэтиленовые файлы. Сегодня утром, пока ты выгуливал жопу под дождем, я смотрела цветные сны про Африку, мечтала о лете, а от осознания того факта, что жопе твоей тошно, мне мечталось еще слаще.