Несколько слов о создании Сибирского отделения Академии наук СССР. В середине ХХ века руководители КПСС, правительство, интеллигенция, народ — все болезненно ощущали колоссальную непропорциональность в распределении природных ресурсов Советского Союза и научных сил: 3/4 ресурсов находились в Сибири, а осваивались они учеными из Москвы и Ленинграда, наезжавшими в экспедиции. И вот наконец 18 мая 1957 года было принято постановление о создании Сибирского отделения Академии наук, наиболее крупным центром которого стал новосибирский Академгородок. Одной из его задач было создание филиалов СО АН СССР в других городах Сибири и Дальнего Востока — в Томске, Иркутске, Владивостоке, на Сахалине, Камчатке, Красноярске. Директором-организатором СО АН стал академик из Киева М. А. Лаврентьев, которого хорошо знал Н. С. Хрущев. На это дело были отпущены колоссальные деньги. Возникновение научных городов в Новосибирске, а затем в Красноярске, Иркутске, Томске стало гигантским шагом в развитии науки. Не только давление бюрократической глупости со стороны партии, заставляющее ученых бежать подальше от ЦК и столичных обкомов, основало Академгородок, но и вера русской демократии в то, что общественные интересы выше личных. Единство со страной в интеллектуальных кругах было огромное. Не было такого, что я себе сейчас что-то натащу за высокий забор. Блестящие общественные идеи лежали в основе. Например, единство науки с образованием: с 3-го курса студенты Новосибирского университета, где мы все работали преподавателями, начинали работать в научных институтах. К концу обучения они успевали сделать кандидатские диссертации.
Вышло постановление, что ни одна организация не имеет права задерживать сотрудника, если он едет в Академгородок. Приехавшим в СО АН СССР ученым создавались отличные жилищные условия, был создан стол заказов на продуктовые наборы. Ученые работали в прекрасных лабораториях, оснащенных дорогим импортным и отечественным оборудованием, необходимыми реактивами, научной литературой. Но больше всего нам нравилась возможность общения с любым специалистом по любой интересующей проблеме. На междисциплинарном семинаре генетиков, кибернетиков и физиков "Управляющие системы" в Институте математики, например, зародилась концепция о генной регуляторной системе, которую я развиваю до сих пор. Порой на почте пара ученых, стоящая впереди, рассказывала последние новости в химии, а та, что была сзади — в физике. Концентрация разных научных институтов на одной территории обеспечивала самые неожиданные междисциплинарные связи. А клуб межнаучных контактов в Доме ученых! У физиков, химиков, биологов, математиков было столько интереса к общественным проблемам! У каждого ученого-естествоиспытателя было свое хобби в искусстве, литературе, религии. Наш Академгородок был прообразом Силиконовой долины в Сибири.
Мы работали на лучшем в мире оборудовании, у нас было обилие импортных реактивов. В библиотеку приходили все нужные нам отечественные и зарубежные журналы. Работали мы с 9 утра до 11-12 часов ночи. Моя однокомнатная квартира была рядом с Институтом — пять минут ходьбы тропинкой по Золотой долине. Рядом — Обское море, рыбалка, грибы, ягоды.
У Дубинина я прошел суровую школу молодого генетика — отработал дрозофилинный практикум, у З. С. Никоро прошел курс статистической и популяционной генетики, цитогенетике учился у проф. П. К. Шкварникова (непосредственно у его сотрудника канд.биологич.наук Н. Д. Тарасенко, с которым даже опубликовал работу по старению семян, 74). Биофизике учился в Институте катализа (работал вместе с помощниками директора Воеводского В. К. Ермолаевым и В. Ю. Лопушонком — опубликовал с ними статью по ЭПР, 70).
Я отличался крепким здоровьем, не пил, не курил, занимался утренней и вечерней зарядкой. Вставал в 6 ч утра, делал пробежку, завтракал, писал. К 9-10 ч утра уходил в лабораторию, где работал до 11-12 часов ночи. Мы с Р. И. Салгаником вплотную подошли к открытию фрагментарного синтеза ДНК у бактерий и животных.
В быстроделящихся клетках бактерий и млекопитающих (регенерирующая печень, злокачественные опухоли) нами была открыта репликативная форма ДНК, обладающая признаками денатурированности. Эти результаты предшествовали обнаружению японцем Рейджи Оказаки у бактерий прерывистого синтеза ДНК с образованием одноцепопчечных низкомолекулярных фрагментов. Впервые показано отсутствие S-периода в синтезе ДНК у быстроделящихся синхронизированных культур кишечной палочки. Эти данные вместе с работами зарубежных авторов привели к выводу о том, что у быстрорастущих культур кишечной палочки синтез ДНК осуществляется в течение всей интерфазы. Эти работы я опубликовал в журналах "Биохимия" (76) и "Известиях Сибирского отделения АН СССР, серия медико-биологическая (66).