В "Комсомольской правде" № 282 от 02.10.1980 г в статье "Урок" и по телевидению по поводу трагедии в г. Баку выступил известный писатель и журналист В. М. Песков. Он оказался прав, когда говорил, что все научные учреждения страны, специалисты зоопарков и дрессировщики зверей единодушно выступали против содержания льва в квартире. Однако В. М. Песков не знал, что "эксперимент" материально поддержал Д. К. Беляев от имени Сибирского отделения АН СССР, и это подтолкнуло Берберовых к трагическому исходу.
Лопнули и все другие шумные начинания Д. К. Беляева — лизиновая программа, "Гибберсиб" (использование отходов Курганского завода, якобы содержащих ауксин и гибберелиновую кислоту) и другие. Было израсходовано много сил, много денег, но ни одно из беляевских начинаний не дало эффекта. Новосибирский Институт цитологии и генетики прославился лишь достижениями, полученными при Н. П. Дубинине и при другом его директоре — академике В. К. Шумном.
Став академиком, Д. К. Беляев вскоре обрел много других должностей к уже имевшимся и довел их до 25. Главными из них были: заместитель Председателя СО АН СССР и Президент Международной ассоциации генетиков (должность что ни есть номинальная, но с дипломатическим иммунитетом). Вот в этот период его работы в СО АН СССР (с 1962 по 1982 гг) проявились все его подлинные черты, его подлинная сущность, тщательно до сих пор скрываемые и маскируемые, его холодный цинизм и безразличие к окружающим и обществу. Главным мотивом в деятельности Д. К. Беляева стало болезненное тщеславие стать во что бы то ни стало во главе всей сибирской и советской биологии. Его деятельность вне Института в этот период была направлена, главным образом, на подрыв авторитета главы советской генетики академика Н. П. Дубинина, на устранение его с занимаемых ключевых постов и изоляции как ученого.
В результате целенаправленной борьбы с Н. П. Дубининымм с использованием всех возможных и недопустимых честными людьми приемов, включая разжигание внутренних неурядиц в Институте общей генетики АН СССР, объединение всех недовольных Н. П. Дубининым, чрезмерное выпячивание и охаивание неудач и промахов этого большого ученого, тот был снят с поста директора Института общей генетики АН СССР и отстранен с других ключевых постов. Но с точки зрения вклада в науку Н. П. Дубинин все же остался признанным лидером отечественной генетики. Я много сил потратил, защищая Н. П. Дубинина во все периоды его жизни.
Ученый секретарь по с/х СО АН СССР Петр Акимович Дьячук вспоминает: "В период с 1965-1973 гг мне в числе других приходилось бывать вместе с Д. К. Беляевым в служебных командировках в Москве. Дела есть дела. Нам иногда приходилось обедать вместе в столовой Академии наук СССР. И нужно было видеть только, как преображался Д. К. Беляев, особенно когда он был еще членом-корреспондентом, если в столовой появлялся академик Т. Д. Лысенко. Д. К. Беляев вскакивал и спешил ему навстречу. Они очень дружелюбно приветствовали друг друга. При этом Д. К. Беляев обеими руками потрясал негнущуюся сухую руку Т. Д. Лысенко, весь подавшись вперед, словно изогнувшись для коленопреклонения. Они что-то говорили друг другу, затем расходились, так как за одним столом не обедали. Меня подобные встречи приводили в полное недоумение. Я спрашивал у Д. К. Беляева: "Что вы делаете?" или "Неужели это возможно?", или "Дмитрий Константинович, Вы меня поражаете!". На что следовал ответ: "…э, нет, голубчик. Этот человек держал всю страну в руках! И как держал!". Или: "Этого человека надо понимать. Ведь Трофима учили все наизусть! Советую тебе, Петр Акимович, прочитать всю его писанину. Там кое-что есть". На мой вопрос, читал ли он труды Лысенко, он отвечал, что от корки до корки если не читал, то внимательно просмотрел.
Я привожу эти, уже ставшие историей многолетние встречи Т. Д. Лысенко с Д. К. Беляевым, невольными свидетелями которых был целый ряд сотрудников, в том числе и я, чтобы показать, в чем состоит сходство этих двух людей, а также раскрыть побудительные мотивы целого ряда отрицательных, а порой антиобщественных поступков Д. К. Беляева. Т. Д. Лысенко, не будучи доктором наук, стал академиком и, заняв ведущие посты в биологической и сельскохозяйственной науках, стал вершить дела, как ему угодно. Прежде всего, он устранил со своего пути всех неугодных и непослушных научных противников и стал фактическим диктатором советской биологии, затормозив ее развитие на много лет. Такой же стремительный взлет от кандидата зоотехнических наук, минуя доктора наук, в члены Академии наук совершил Д. К. Беляев. Как и Лысенко, он занял монопольное положение в советской генетике. Движимый болезненным тщеславием стать во что бы то ни стало во главе всей сибирской и советской генетики, а быть может, подняться еще выше, Д. К. Беляев, с одной стороны, занялся политиканством и интригами в науке, а с другой — стал создавать какую-то видимость науки, занялся саморекламой с целью достижения научного признания среди коллег. Особенно объединяет Лысенко и Беляева желание достичь за очень короткое время "оглушительных" практических достижений. Методы одни и те же: необоснованные научные рекомендации выдаются за последнее слово науки и железной рукой в приказном порядке, под прикрытием рекламы, начинают внедряться сразу в производственных условиях. Через 2-3 года один бум заканчивается и раздувается новый, который якобы сулит еще больший практический выигрыш. Одновременно научные оппоненты и критики подвергаются гонению и преследованию.