В 1948 г Гершензон опубликовал итоговую статью о мутагенном действии тимусной ДНК на дрозофилу. В соавторы он включил как умершего Н. Д. Тарнавского, так и его ближайшего сотрудника Пантелеймона Онуфриевича Ситько. Через живого П. О. Ситько он забрал все данные группы Н. Д. Тарнавского, после чего обратил свою ненависть на П. О. Ситько. Последний впоследствии тоже умер от инфаркта миокарда, доведенный до смерти преследованиями Гершензона.
Приехав из эвакуации, С. М. Гершензон, оставаясь в АН УССР, занял кафедру генетики в Киевском университете им. Т. Г. Шевченко. Не помогло его отречение от генетики, когда в 1948 г на одном из совещании мичуринцев он поклялся перейти в лагерь лысенковцев и бороться с лженаукой генетикой. Его выгнали из университета, а в Институте зоологии он оставил дрозофилу и стал заниматься тутовым шелкопрядом.
Чистой генетикой и селекцией в Киеве занимался лишь один свекловод член-корреспондент АН УССР 60-летний В. П. Зосимович, который и убедил президента Б. Е. Патона пригласить из Новосибирского Института цитологии и генетики группу генетиков во главе с П. К. Шкварниковым.
Впервые я встретился с С. М. Гершензоном в 1968 году, когда приехал в Киев. В это время П. К. Шкварников был директором-организатором будущего Института генетики АН УССР, руководителем Сектора генетики в составе Института ботаники АН УССР, который возглавлял К. М. Сытник, вице-президент АН УССР, курирующий биологию. Приехав в Киев, я пошел представляться К. М. Сытнику. Это был крайне самоуверенный "организатор" науки, лысенковец по своим убеждениям. Уступив требованиям президента АН УССР академика Б. Е. Патона и научной общественности Украины, он нехотя дал согласие на организацию Института генетики, но присоединил его первоначальную основу — Сектор генетики — к своему институту. Петр Климентьевич Шкварников со своей сибирской прямотой и несгибаемой порядочностью часто конфликтовал с К. М. Сытником, который к моему приезду принял решение передать Сектор генетики в другой институт. К. М. Сытник принял меня холодно и с явной антипатией, которую сохранил до сих пор. Я знал об его обиде на Сибирское отделение Академии наук СССР, которое во время приезда делегации украинских ученых не пригласило его в Президиум совещания. Знал, что он интриговал против своего учителя знаменитого ученого М. Г. Холодного (1882-1953), исповедовал взгляды Т. Д. Лысенко. На его антипатию я ответил взаимностью. Он зачислил меня старшим научным сотрудником в отдел экспериментального мутагенеза П. К. Шкварникова, мы холодно расстались, пожав официально друг другу руки.
Из-за интриг К. М. Сытника сектор генетики повис в воздухе. Для решения его судьбы Б. Е. Патон пригласил комиссию из Москвы во главе с академиком В. А. Энгельгардтом, борцом за молекулярную биологию, личного друга профессора С. М. Гершензона. В. А. Энгельгардт собрал кагал украинских академиков (В. А. Белицер, П. Г. Костюк и другие) и они решили объединить Сектор генетики и Сектор вирусологии в Сектор молекулярной биологии и генетики во главе с С. М. Гершензоном. П. К. Шкварников и сотрудники Сектора генетики протестовали против этого решения комиссии, но К. М. Сытник убедил Б. Е. Патона в его целесообразности. К. М. Сытник распространил слухи, что приглашенный сибирский генетик — неуживчивый склочник, негибкий человек, трудный в общении. Он устроил Б. Е. Патону прямую линию с Д. К. Беляевым, и последний вылил на П. К. Шкварникова огромную бочку дегтя. Так сформировался клан ученых-генетиков и молекулярных биологов Москвы, Киева, Новосибирска, который повел борьбу с генетиками славянского происхождения во всех республиках СССР. Основной целью этого клана был захват академических институтов, кафедр ведущих университетов страны. В Новосибирске руководителями и активными членами этого клана были Д. К. Беляев, Р. И. Салганик, Д. Г. Кнорре, их "шестерками" стали В. И. Евсиков, В. А. Ратнер. В Москве лидерами клана были В. А. Энгельгардт, Р. Б. Хесин, С. И. Алиханян, В. П. Эфроимсон, сын вирусолога Зильбера Киселев, а "шестерками" стали Е. Л. Свердлов, Шестаков и превратившийся из Савла в Павла Л. И. Корочкин.