В Киеве во главе сионистского клана стояли академик В. А. Белицер, профессор С. М. Гершензон, В. В. Фролькис, В. А. Кордюм, С. Б. Серебряный, "шестерками" были академик П. Г. Костюк, С. С. Малюта, В. М. Моргун, И. А. Шевцов, Т. И. Бужиевская и, как я недавно узнал, мой ученик С. Н. Храпунов. Бельмом в глазу этого тайного сионистского спрута стал академик Н. П. Дубинин, выдающийся генетик современности, директор главного генетического учреждения СССР — Института общей генетики АН СССР, член Национальной Академии наук США. Н. П. Дубинин не понимал сионистской опасности, он широко приглашал в возглавляемые им научные учреждения ученых еврейской национальности, которые затем объединялись и начинали свою беспринципную войну на уничтожение. Он погиб в этой войне 22.04.1998 г.
Когда К. М. Сытник объединил Сектор генетики и Сектор вирусологии в единый Сектор молекулярной биологии и генетики АН УССР, ему передали еще не совсем достроенное здание рядом с Институтом микробиологии и вирусологии.
В течение полугода мы достраивали и осваивали этот корпус. Руководителем Сектора молекулярной биологии и генетики был назначен С. М. Гершензон, который вскоре был избран членом-корреспондентом АН УССР. П. К. Шкварников начал борьбу с С. М. Гершензоном за то, чтобы тот организовал для меня отдел генетики индивидуального развития. С. М. Гершензон сопротивлялся, звонил в Новосибирск Д. К. Беляеву и Р. И. Салганику узнать, как я отношусь к еврейской проблеме. Когда Р. И. Салганик приехал в Киев и убедил С. М. Гершензона, что я не являюсь антисемитом, что среди моих друзей и родственников есть евреи, а сам я был репрессирован, родился в ссылке в Сибири, он согласился создать для меня отдел в своем Секторе.
26 октября 1968 года я был избран по конкурсу заведующим отделом генетики индивидуального развития, занял семь модулей на пятом этаже корпуса, обставил их лабораторной мебелью, приборами, принял первых трех сотрудников-славян. Но больше ставок С. М. Гершензон мне не дал, хотя часто приглашал меня пить чай в своем кабинете и за чаем обсуждать научные новости. Увидев мою супругу Тамару Борисовну Дьячковскую, брюнетку из зейских казаков, он почему-то решил, что она еврейка и предложил мне устроить ее на работу в отдел цитогенетики В. П. Зосимовича, который занимался селекцией сахарной свеклы (умер 18.01.1981 г). Ее зачислили старшим инженером и ей впоследствии, при оформлении пенсии, пришлось брать справку, что она работала по своей специальности ботаника, а не инженером-электросварщиком.
П. К. Шкварников и С. М. Гершензон договорились избрать меня секретарем партийной организации Сектора молекулярной биологии и генетики, провели партийное собрание и избрали меня на вторую после руководителя Сектора должность в объединенном коллективе. Он состоял примерно из ста человек Сектора генетики славянского происхождения и ста сотрудников Сектора вирусологии (в основном евреев). Впоследствии я узнал, что основным мотивом здесь было стремление С. М. Гершензона заручиться содействием моего учителя А. Н. Белозерского, который как вице-президент АН СССР решал вопросы организации новых институтов в области химии и биологии. С. М. Гершензон часто посылал меня в Москву к Белозерскому просить содействия в превращении Сектора молекулярной биологии и генетики в соответствующий институт.
С. М. Гершензон использовал мою дружбу с вице-президентом АН СССР А. Н. Белозерским, курирующего химию и биологию, чтобы я добился превращения Сектора в Институт молекулярной биологии и генетики АН СССР. Я несколько раз ездил к А. Н. Белозерскому, убедил его в целесообразности превращения Сектора в Институт, подготовил необходимые документы для этого преобразования и создания нового мощного Института молекулярной биологии и генетики АН УССР. Пока я ездил в командировки, С. М. Гершензон подкупил ученика профессора П. К. Шкварникова старшего научного сотрудника кандидата биологических наук В. В. Моргуна, который был также заместителем секретаря партийной организации Сектора (т.е. моим заместителем), обещанием сделать его заведующим лабораторией и академиком и, пользуясь его согласием, уволил многих (более 100 человек за год) сотрудников, славян по этническому происхождению. На их место С. М. Гершензон взял представителей "малого народа", которые захватили ученый совет Института и все административные должности. Наши жалобы в отдел науки ЦК КПУ, президенту АН УССР академику Б. Е. Патону ни к чему не привели. Более того, с одобрения Б. Е. Патона С. М. Гершензон отправил на пенсию П. К. Шкварникова и многих других корифеев отечественной генетики — украинцев по национальности (профессора П. О. Ситько, профессора Н. Н. Колесника и других). С. М. Гершензон сократил многих талантливых молодых ученых-украинцеев (А. М. Герасимчука, С. П. Коваленко, Я. К. Кишко и других), взял на их место ученых еврейской национальности, полукровок и просто сочувствующих сионизму. Ему помогал в организации чисто еврейского института академик В. А. Белицер, главный советник академика Б. Е. Патона по биологии.