К этому времени ядерные физики основали Томск-7 — атомный город на окраине сибирской студенческой столицы, предназначенный для создания атомных и водородных бомб, построили первый в СССР бетатрон — источник жестких гамма-лучей и обратились к медикам с предложением изучить механизмы его действия и начать использовать бетатрон в терапии рака. Механизмы биологического действия гамма-лучей в то время были мало изучены, особенно обмен витаминов при лучевом поражении. Поэтому я с удовольствием одобрил предложенную мне ректором Института И. В. Торопцевым тему "Ионизирующие излучения и витамины" и три года активно изучал влияние лучей бетатрона на обмен витамина В12 и витаминную защиту генофонда от радиации. Витамин В12 недавно выделила в кристаллическом виде и определила его структуру профессор Дороти Ходжкин в Англии. В СССР освоили его производство, и я достал такое количество его ампул, которое хватило для диссертации.
В это время к И. В. Торопцеву пришел томский физик Б. Н. Родимов и увлек его грандиозным замыслом изучать биологическое и лечебно-профилактическое действие воды с различным содержанием дейтерия и трития, которую получали ядерные физики Томска. Поэтому параллельно с диссертационной работой я изучал действие легкой, тяжелой и тритированной воды на старение клеточных культур. Эта хоздоговорная работа проводилась на кафедре патологической анатомии ректора мединститута академика И. В. Торопцева. Физик профессор Б. Н. Родимов дал нам тяжелую, тритированную и легкую воду, полученную из реликтового якутского льда (затем ее получали из чистого сибирского снега), с тем, чтобы ученые – медики изучили их действие на животных, растения и на человека (действие легкой воды на больных людей). Я изучал влияние этих трех вод на старение клеточных культур. В работе участвовал доцент его кафедры В. И. Стреляев, студент Л. И. Корочкин, в будущем известный в мире генетик (64).
В отличие от медицинского института Томский университет был настоящим гнездом лысенковцев. Тон в "мичуринской" биологии задавал декан биологического факультета профессор зоологии Бодо Германович Иоганзен. Он часто ездил на поклон к Т. Д. Лысенко, И. И. Презенту и другим лидерам "мичуринской" биологии, публиковал погромные статьи, научно-популярные брошюры, учебники против вейсманистов-морганистов Москвы и Томска. Например, он читал студентам курс лекций "Биологические основы марксизма-ленинизма". В Томском университете был ботанический музей, которым заведовала ботаник профессор Лидия Палладиевна Сергиевская. Когда в Томск приехал заведовать кафедрой медицинской биологии и генетики медицинского института бывший директор Института биологии СО АН СССР в Новосибирске профессор Виктор Владимирович Ревердатто, она выделила ему кабинет для занятий ботаникой. В. В. Ревердатто не отказался от научной генетики и вокруг него постепенно сгруппировалась молодежь, жаждущая познать науку о наследственности и изменчивости.
В течение 1949-1955 гг я был старостой научного студенческого кружка при этой кафедре и после окончания института стал аспирантом кафедры медицинской биологии и генетики Томского медицинского института. Видя мой интерес к генетике, проф. В. В. Ревердатто поручил мне руководить группой студентов, которые стремились изучить научную генетику, работы запрещенных Г. Менделя, А. Вейсмана, Т. Моргана и других классиков. В. В. Ревердатто сняли с поста директора Института биологии СО АН СССР за то, что он не отказался от классической генетики, не стал лысенковцем. Поэтому он боялся повторных репрессий и поручил руководить филиалом кафедрального научного студенческого кружка по генетике мне, своему аспиранту на моей квартире. В моей небольшой комнате с печным отоплением собиралось 15-20 человек студентов университета и медицинского института, делали доклады, спорили, обсуждали новости из области генетики.
Если медицинский институт не признавал учение Лысенко, оставался верен, то Томский университет в лице декана биолого-почвенного факультета (мы его называли сокращенно "биофак") профессора Бодо Германовича Иоганзена и его сотрудников был оплотом лысенковцев. Б. Г. Иоганзен был воинствующий сторонник Т. Д. Лысенко, развивал "творческий дарвинизм" в зоологии, преследовал всех, кто был с ним не согласен. Особенно он воевал со студентами своего факультета, которые стремились познать научную генетику, основу всей биологии.
На семинарах в Ботаническом музее университета (на так называемых "ботанических чаях") мы с В. В. Ревердатто и другими сторонниками научной генетики вели настоящие бои с Б. Г. Иоганзеном, проф. В. А. Пегелем, доцентом Лаптевым и другими лысенковцами. Стены Ботанического музея ломились от студентов, медиков и биологов, участвующих в этих дискуссиях.