Одержимость — вещь опасная. И особенно, если это одержимость Морготом. Худшее, что может быть с человеком в этом состоянии — невозможность заметить очевидный просчет. Можно было пойти тактичным путем: стать майа и спокойно творить рядом с объектом восхищения, подавая ему молот для разрушения гор. Можно было стать драконом, просто улыбаясь и рыча на сложные беседы и отцовские почесывания за ушком.
И только одержимый идиот мог без лишних раздумий напроситься стать орком в эпоху войн в Белерианде. Его могло занести в пущу битвы, но обошлось тем, чем было — заводской конурой, конвеерной лентой и зловонной дырой для отходов.
Признаться, Дэйтрон первое время плакал. Плакал тихо, чтобы обитатели соседних комнат не услышали. Благо, звон шестерней и грохот ремней перекрывал неописуемое отчаяние. Оно угнетало даже не от невозможности увидеть объект платонической любви к прекрасному, не от беспокойства за подруг, а от вероятной безысходности своей судьбы.
Втулка за втулкой. Деталь за деталью. Минута за минутой. Ужасающий запах плесени и нечистот, да собирающаяся на потолке вода, каплями разбивающаяся об макушку. Орк боялся, что столь же удручающе проведет весь остаток своей жизни.
Смена кончилась, и оставшиеся четыре часа до следующей он провел как полагается — отправился на осмотр территорий и посещение столовой. Потеряв во время побоев один из зубов и остатки наивных надежд, он заодно и узнал о своем ржавом титуле, о схеме работы цехов и, что немаловажно, о том, насколько недопустимо быть тощим.
Так что расправившись с конвеером, поставив самоделку для работы вместо себя, он попытался начать качать мышцы. Разумеется, на хлебе с опилками много сил не соберешь, но оставаться в телосложении гика из прошлой жизни было недопустимо. Особенно он это ощутил на следующем перерыве.
Добираясь до столовой, орка остановили те же громилы, что и в прошлую вылазку:
— А брат не трогал мою задницу!
Ржавый огляделся, выискивая пути к отступлению. Но горы бестолковых мускул уже были со всех сторон.
— Рад за него. Может, у других остались мысли на этот счёт?
Громила махнул головой, обнажив выступающие в оскале клыки.
— Нет, у них есть мысли насчет тебя.
Дэйтрона быстро схватили за руки и уволокли в коридор. Иллюзий насчет происходящего он не питал, а потому отчаянно пытался вырваться. На каждый свой выпад орк получал удар массивным кулаком в ребра, вырывавшиеся воплями из глотки.
Его поставили на колени и зачинщик присел, рукой разомкнув губы тощего. Мерзостный запах перегара от технического спирта был едва ли так страшен, как мутный взгляд великана и его физиономия.
— Зубы ты мне больше не заговоришь.
Удар. Треск. Красные ручейки побежали по подбородку. Орк поспешил выплюнуть осколки из рта, но его быстро схватили за челюсть.
— Нет, глотай. И быстро, пока охрана не пошла.
Ладонь с силой сжималась у горла, усугубляя боль. В глазах держалась влага, но от шока Дэйтрон не мог даже кричать.
— ГЛОТАЙ!
Кадык поднялся вверх, пропуская обломки зубного ряда по пищеводу. Слезы брызнули и ржавый весь трясся от ужаса, теряя сознание. Получив еще удар, в этот раз по голове, худой вернулся в чувства.
— Сиди смирно блять!
Громила поднялся на ноги и стянул штаны, обнажая куда более отвратительный, чем его обладатель, пенис. Ржавый тяжело бубнил и кровавая пена из рта покрылась пузырями.
— Что здесь происходит?!
Обморок. Долгожданное беспамятство. А может, снова смерть. Пусть она примет тебя в свои объятия. Друзья, затерявшиеся по Арде… А может, и ты сам… всё же рассчитывали на тебя — а ты подвел их.
Но нега спала, пусть и не скоро. Орк приподнялся, но увидев вместо насильников капли крови и обрывки одежды, понял, что пронесло. Если можно так сказать.
Выплюнув, наконец, оставшиеся зубы, он вжался в темный угол и просидел так еще какое-то время. Слезы больше не норовили выбежать из уголков глаз. Помимо следов страха и невыносимой боли во рту, внутри теплились лишь два чувства, сковываемые крепкой одержимой идеей. Ими были злоба и жажда вырваться из этой клоаки любой ценой.
========== Латунный ==========
Месяцы утекали словно годы, но непродуктивными их не назовешь. Вместо обломков в орочьей пасти встали стальные протезы, короткие волосы опустились до ушей, прикрывая кобальтово-синие глаза, а ржавые пуговицы сменились сначала на хромовые, а потом и вовсе на серебряные, отливая драгоценным блеском огней масляных ламп.
Даже столь быстрых повышений было недостаточно для аудиенции у Моргота. Нужен был самый верхний, золотой титул, который было невозможно получить иными путями, кроме как родившись в нужной касте или собрав достаточно заслуг перед Темными майар. А потому, из вымученного всеми правдами и неправдами дома, орку пришлось перебраться в лагерь Дор-Даэделотской армии.
Условия собственной палатки и причитавшегося звания командира младшего военного состава его более чем устраивали. Муштра была нечастой, снег красить приходилось рядовым — а разве можно мечтать о чем-то большем? Можно, а после девятой литейной еще и нужно. Но грезами о возможности встретиться с Мелькором надолго отсутствующую душу не успокоишь, и приземленные желания лишь выжидали момента для воплощения.
Выслушав очередную яростную тираду от капитана, до того получившего нагоняй за медленное продвижение к Химладской цитадели, затем, выкурив пару сигарет и перебросив рюмочку крепкого, солдат вышел на осмотр лагеря.
Ревизии не ожидалось, новых приказов из генштаба не было. Потому проходы были свободны от рядовых, разбежавшихся по палаткам для игры в кости{?}[Вот и думайте, они собирали скелет человека или просто баловались азартными играми.]. То же касалось и складов с оружием, и некоего подобия часовни, что Дэйтрон не мог не приметить.
Раздав поручения рядовым, в этот раз, без опасений за свою жизнь, лейтенант отправился на обед. Вот теперь народу собралось много, работать орки может и не любили, но вот в поесть себе никогда не отказывали. Брезгливо отдав филе из конины другому лейтенанту, обрадовавшемуся добавке, серебряный заметил рядового средних лет, сидящего через несколько столов от него. Ржавый убрал выбившиеся каштановые пряди за ухо, обнажив слегка пунцовые щеки, и ухмыльнулся с вполне очевидным намеком.
Может, пережитый опыт и новое воплощение повлияли на общее восприятие мира, но Дэйтрон как был ценителем мужского тепла, так и остался. Только вместо прежнего возвышенного восхищения, разум смущали какие-то темные и мрачные намерения, перед которыми расступались даже самые строгие табу прошлой жизни. Лейтенант кивнул мужчине, с куда большим энтузиазмом добив паек.
Правила страны Тени и Ужаса были бескомпромиссны - никому, кроме майар, а быть может и Моргота, не позволялось вступать в такие связи, ибо высокая рождаемость стояла в приоритете. Покидая обеденную зону, орк махнул головой в сторону пустеющего оружейного склада, в котором и скрылся, закрыв вход материей.
Через несколько мгновений за ящики заглянуло уже знакомое лицо, в этот раз не скрывающее наглой ухмылки. Сбросив с себя гамбезон, обнажая, изуродованные ожогами, плечи, подчиненный прильнул всем телом, схватив начальника за задницу без лишних церемоний. Серебряный сохранил невозмутимое лицо, продумывая дальнейшие шаги.
— Как тебя звать, солдат?
— Рядовой Варбеум, сэр. Странно, что вы спросили только сейчас.
— Нет, как раз сейчас самое время.
Мысли собирались быстро. Простой мужик, видимо, вырвавшийся со своего производства, тоже решивший скрасить полевое одиночество. Но что самое важное — он ржавый, а потому никакие его жалобы, если таковые возникнут, слушать не станут.
Серебрянный застал его врасплох, вытащив распустившиеся руки из командирских брюк и отбросив их сторону. Сразу после этого подчиненного силой развернули лицом к ящику и далее, с той же резвостью, спустили его штаны.
— Но… сэр…