Когда руки партнера потянулись к его заднице, банкир не стал их сбрасывать с себя, понимая, что и так достаточно уязвил его, поэтому начал ускоряться, дабы поскорее с этим закончить, совершенно забыв о том, что вроде как собирался ублажить его и выдавить всю информацию. Проклятые мысли путались и мешались с недоверием и злобой. К счастью, спустя несколько толчков Онгрир всё же выдохся, а дальше уже аристократ снял напряжение силой своих рук.
— Вот… и зачем тебе всё это было?.. Ты же не…
Через мгновение орк поднялся и, вытеревшись полотенцем, уселся на кровать.
— А зачем ты мне врёшь всё это время? Мы с тобой спим балрог его знает сколько, а ты только отнекиваешься и уходишь от ответа.
Слуга, наконец, присел на полу и молча продолжил смотреть в глаза аристократа.
— К чему были все эти сцены с твоими волнениями и эти… разговоры о чувствах, если в конечном счёте даже о таких вещах, как наше родство, ты умолчал.
Манипуляции и податливость сработали. Онгрир опустил глаза в пол и едва не проскулил, вызывая всё больше сомнений в своей орочьей природе:
— А ты представь, если я всё же скажу тебе всё, как есть. В таком случае меня раздерут на псарне, а тебе грозят стоки. Ты бы хотел… такой судьбы?
После слов о псарне попаданец оторопел. Всё это время он считал себя расчётливым тактиком, но с самого начала усыпил свою бдительность после спасения от яда. Саурон с самого начала хотел от него избавиться, как от проклятого сора, застрявшего в шестернях идеального механизма. Страшно было даже представить, скольких еще орков он извёл такими трюками.
— «Какой же я идиот. А Гришка просто влюбился, из-за чего расстроил ему все планы.»
— И давно ты меня покрываешь?
— Достаточно. Я больше… ничего не могу сказать.
— Ты втянул меня в такое дерьмо, из которого блять… — орк думал быстро, но мысли всё никак не собирались.
— «Обманом Саурона не проймешь. Уловкой — тоже. Диверсия?»
— Вот что. — банкир налил себе еще той странной настойки и заодно дал рюмку хромовому — Пока что ведем себя как раньше. Нужно избавиться от его внимания и, раз мое треклятое алиби теперь сгорело, продумать план действий.
— А мы…
— А о «нас», мы поговорим, когда избавимся от той проблемы, в которую ты меня втянул. И я надеюсь, получится без последствий.
***
Остаток поездки прошел без малейшего удовольствия. Дабы не вызывать подозрений, золотой вместе с компаньоном вернулся ровно за день до окончания отпуска. Недолго повидав «любимую супругу» и пожелав ей здорового и могучего сына, орк вернулся к своим обязанностям и старался не вступать в конфликты лишний раз и не сталкиваться с Сауроном.
Новых притонов не появлялось, а любая встреча с Онгриром могла отнять всё. Прошло очень много месяцев, и вынужденный целибат начал очень больно стучать по голове, провоцируя агрессию и гнев. Но зато это принесло пользу общему делу — наконец, был выкуплен Оссирианд и стабилизирован денежный поток с востока.
А вот план, как можно обойти майа, не имея под рукой даже шанса зацепить его хотя бы перед балрогами, какое там перед Морготом, отрицал любую возможность для реализации.
Тело отказывалось слушаться, а нервы таяли прямо на глазах, исчезая вместе с каждой выпитой бутылкой и каждым ночным кошмаром. Наконец, орк сдался, и вечером решил обсудить имевшиеся надумки с Онгриром. Не успел он даже встать с кресла и что-то сказать, как дверь с грохотом слетела с петель, и в нее ввалился Гротхаур вместе с двумя небольшими псами.
— А вот и гордость нашей деспотии! Как ты там себя называл? Исполнитель воли Наитемнейшего? И такое преступление…
— Какое преступление?! Я хоть не лазаю по чужим покоям вместо ра…
Орк не смог закончить фразу. Не успел. Неведомая сила выбила его из сознания, оставив в оцепенении где-то во мгле.
«Облажался. Я. Облажался. Шанс выкрутиться был упущен.»
Но Майрон не дал ему времени на самоедство. И очень быстро преступник пришел в чувства, когда лёгкие наполнил до боли знакомый смрад.
Он даже не хотел открывать глаза, но открыв, и поняв, что оказался в своём самом худшем кошмаре, закрыв лицо тряпкой и удерживая в руках маленькую круглую щетку, едва сдержал накатившую рвоту. Стоки. Как те самые, куда он загнал когда-то своего начальника.
========== Ванадиевый ==========
Комментарий к Ванадиевый
будет немножко душев… душно
Состояние попаданца не подходило для сравнения с чем либо другим. Слишком глубоко и душераздирающе для шока, но недостаточно апатично для депрессии. Он просто отыскал наиболее сухое место и сильнее закутал лицо, чтобы хоть как-то скрыться от отвратительного амбре, заставлявшего глаза чесаться и слезиться.
Он ничуть не сомневался в том, что оказался в канаве из-за Онгрира. И даже если арест и произошедшее было уже не по его наводке, то такого явно бы не произошло, если бы он рассказал всё раньше.
Преступник знал, кто всё это подстроил, но винил в этом только себя. Свою недальновидность и свою невнимательность. Отвлекаясь на интриги аристократов, он упустил предателя, который всё это время был рядом.
В беспросветных тоннелях никто точно не знал, сколько прошло времени. Надзиратели избивали и толкали в зловонную массу всех, кто отлынивал от работ. А звенящую тишину лишь изредка прерывал кашель, всхлипы отчаяния и хлюпанье сваливавшихся замертво тел.
Здесь никто не держался больше недели.
Отравляющие ароматы, склизкие руки и бесконечные мысли о том, что Дэйтрон подвел своего повелителя, сводили с ума. Доходило до того, что он приходил в себя, держа у горла заострённый шпатель. Хватило бы нескольких часов — и он бы сорвался, прервав свою загробную жизнь насовсем.
После очередного обморока, перед глазами тёмного выскочки вдруг поплыли какие-то светлые пятна. Преступник предположил, что это какие-то новые видения, и решил сосредоточиться на них, надеясь на долгожданную смерть. Вместо этого, собиравшиеся из искр картинки показали ему какого-то счастливого орка, лишь отдаленно напоминавшего попаданцу его самого. Дальше он рассмотрел Нотвэ, и какую-то очень светлую девушку… коей наверняка была Андрастэ. Силуэты вели оживленную беседу, размахивая руками и распивая горячий чай, пока постепенно не стали таять, рассыпаясь на сотни сияющих частичек. А где-то за ними, на обнаженном, обглоданном скелете рос мох, прикрывая разбитую чёрную корону.
Попаданец резко открыл глаза, и, почуяв свежий поток хлорового воздуха, жадно глотал каждый вдох. Ему было не по себе от увиденного, но куда важнее сейчас было понять, почему он жив, и не находится в своей канаве.
Глаза постепенно привыкали к свету ламп, и орк увидел уже донельзя знакомый ему зал собраний. Только сидел он не на своем стуле неподалёку от трона, а на какой-то тряпке возле входа. Где-то поодаль два силуэта вели оживленный разговор, но выживший с большим трудом мог расслышать хоть какие-то слова.
— Повелитель, вы лучше меня знаете, что это было необходимо. Столь гнусное нарушение порядка…
— С каких это пор твоя наглая, пропитанная самодурством рожа, знает за меня, как лучше?! Он работает на меня, а не на одного из твоих дегенератов. Ты не имеешь ни малейшего права принимать решения относительно моих подчиненных без моего согласия.
— Но повелите…
— Допустим, он помер. Навернулся на нечистотах и сдох. Как ты будешь забирать наши деньги, отданные Хурину под процент? По запаху их найдешь?!
— Это всего лишь деньги, которые…
— Ты себя вообще слышишь?! Может, еще предложишь отбить их силой, как было с Тол-Ин-Гаурхотом?!
Затем орк расслышал странный звук, но, судя по движениям силуэтов, одного из участников беседы взяли за грудки.
— Каждый треклятый день ты кичишься своим блаженым порядком, а на деле лишь тешишь себя тем, что никто, кроме тебя, не способен его соблюдать. Проваливай с моих глаз, и больше не приближайся ни к кому из моих подчиненных. Всё тебе ясно?!