На удивленный возглас Нотвэ сразу же ответила разъяренная служанка:
— Эти безмозглые и безбашенные дети попали снежком в лицо нашему великолепному Рахгуру!
Плотный орчёнок, явно опечаленный произошедшим, опустил лицо вниз и громко проскулил.
Эльф не растерялся и выпрямился, поставив руки в боки.
— А вас, дамочка, как зовут?
— Бешнаг.
— Ясненько-ясненько… Танхум! Авирам! У вас один шанс, чтобы рассказать, что произошло с Рахгуром.
Один из близнецов отряхнулся от снега и положил руку на плечо брата.
— Всё очень просто. Ави и я построили ледяные крепости с противоположных сторон участка, и мы подали сигнал, предупредивший остальных детей о том, что эта территория стала полем битвы, и здесь состоится эпическое сражение снежками!
В разговор включился и второй мальчик:
— Во время боя между Танхумом и мной, Рахгур выскочил из-за сугроба и попал под перекрёстный обстрел!
Нотвэ задумчиво потер подбородок, вновь повернувшись к Бешнаг.
— Всё ясно, ваш ребенок несообразительный.
Женщина выпрямилась и дернула уже расплакавшегося мальчика за руку.
— Ах вы мерзкие ржавые отродья! А ты, остроухий, получается, воспитываешь будущих паршивцев?
Бард всегда был очень мягким и добрым, но такого отношения к уже породнившемся ему детям он стерпеть не смог:
— А, по-моему, по-настоящему паршиво нянчить орка по имени Рахгур. Ему бы больше подошло «первая кровь» или «кабанчик».
— Ах… Знаешь что!..
— Что ты сделаешь, Бешнаг? Тут поблизости нет Гортхаура!
Женщина разгневанно пнула снег и уволокла несчастного орчёнка за собой. Гордо хмыкнув, Нотвэ дал ребятам пять и добавил:
— Так их всех, мои вы умнички!
***
У Дэйтрона же дела шли лучше, но ненамного. И дело было не в работе или других аристократах, что его утешало. Но вот Онгрир, с которым ему так и не довелось нормально разъяснить отношения, пытался убедить его встретиться и всё обсудить. Золотой очень этого не хотел, потому как злоба за предательство и нахождение в стоках за ушедшие годы так и не ушла, пусть и немного забылась в ежедневной рутине. Но в какой-то момент настойчивые мольбы его так достали, что он согласился и пришел на разговор.
— Чего тебе от меня надо? Я понимаю, любовь, обиды, ты не хотел… И все эти дела. Если тебе так будет проще — я тебя прощаю, а теперь оставь меня в покое.
Хромовый поднял опущенную голову, до того боясь даже смотреть банкиру в глаза.
— Так ты правда… ничего не чувствуешь до сих пор?..
Аристократ схватился за голову и выдохнул через стальные зубы со скрипом, едва держась, чтобы не выйти из себя.
— Прошло больше десяти лет, а ты всё еще ничего не понял! Балроги великие, да я не смогу ничего чувствовать нормально, пока Моргот не свернет валар их шеи! Если ты всё еще ждёшь, когда я «оттаю» или что там у тебя в голове, то для тебя это ничего не изменит, потому что я не стану иметь дел с тем, на кого не могу положиться. Ты вдолби это в свою голову, и держи там, где-то рядом со своими чувствами. Потому что медняк им цена, если ты не готов положить ради них всё, что у тебя есть!
Онгрир молчал и трясся. Золотой внимательно следил за его движениями, подозревая, что если бывший управляющий тратил столько времени на все эти попытки поговорить, то ничем хорошим эта встреча для них не кончится.
— Тебе есть, что на это сказать?
— Положить всё… что у меня есть?..
Левой рукой хромовый дотронулся до груди, где когда-то висел его медальон.
— А у меня… кроме этого… ничего и не осталось…
Взгляд Дэйтрона перебросился на другую руку, спрятавшуюся за спиной. Хороший маневр, отвлечь внимание в сторону, чтобы скрыть настоящие намерения. Орк подозревал, что от бывшего любовника, а уж настолько эмоционального, стоило ждать чего-то подобного, и если бы он не учел этот вариант, то справиться с такой грудой мышц было бы невозможно.
Поэтому, когда Онгрир обнажил свой нож и бросился с воплем на банкира, тот быстро выхватил стилет из ножен и с размахом выбил им оружие из руки противника. Слуга не растерялся и ударил орка в плечо, от чего кинжал выпал из ладони, но аристократ быстро отбил его в сторону, не позволив хромовому взяться за клинок.
Разгневанный слуга, ожидавший быстро забрать себе жизнь того, кто, по его мнению, разрушил его собственную, яростно схватил его за голову и попытался ударить об стену, но, уже привыкший отвоёвывать активное положение попаданец, вцепился зубами в запястье противника, прокусывая плоть до кости. Вырвавшийся из хватки Онгрир заорал, не отрывая глаз от разодранной руки, и пользуясь растерянностью хромового, Дэйтрон достал из, раскрывшегося в драке, мундира второй стилет{?}[сразу видно, привык дядя к парным ятаганам в молодости] и, не медля ни секунды, воткнул его в горло открывшегося соперника.
Из рта и шеи орка разливалась кровь. Он растерянно бормотал что-то, от чего на багряной жидкости собирались пузыри. Аристократ с брезгливостью посмотрел на последние мгновения жизни бывшего любовника, после собрав клинки и вытерев с них следы битвы.
— Как в таких случаях говорили в пьесах… как там было… «не доставайся же ты никому?..». Серьезно? Ничего более жалкого в голову не приходило? А был бы ты чуточку поумнее, то, возможно, я лежал бы сейчас на твоём месте.
Посидев возле, испустившего последний вздох, хромового, Дэйтрон вытер капельки пота со лба и закрыл ему глаза ладонью.
— Прощай, Гриша. Мне больше и нечего тебе сказать.
***
Схватка с бывшим любовником не слишком потревожила чувства банкира. В конце концов, если бы он не предполагал такого исхода, то даже возможно бы и расстроился. Но попаданец понимал, что если орк так странно себя ведет, то рано или поздно всё равно бы всё так и кончилось.
И, возвращаясь в свои покои, аристократ услышал голоса и мелодию:
— …Убивааать… Убивааать…
Испугавшись таких странных звуков, Дэйтрон ворвался в комнату и увидел детей, сидевших возле Нотвэ, виртуозно дергавшего за струны.
— Что у вас тут творится?!
— А, мы закончили с занятиями, и я решил заняться с подопечными «духовным просвящением»! Давайте, мальчики, покажите, что вы выучили.
По правде сказать, сложно представить более необычное зрелище, чем маленькие орки, пытающиеся ломающимися голосами спеть что-то подобное:
…А в небе голубом горит одна звезда…
…Она твоя, о, ангел мой, она твоя всегда…
…Кто любит тот любим, кто светел тот и свят…
…Пускай ведет звезде тебя дорогой в дивный сад…
Дэйтрон был растерян текстом, но то, как Авирам и Танхум старались попасть в ноты, его очень растрогало. Когда голоса утихли, банкир гордо зааплодировал, присев к детям.
— Нужно немножко поработать, но вы отлично постарались! А особенно ты! — орк ткнул пальцем в лоб одного из сыновей — И ты! — добавил попаданец, не забыв и второго.
— Не знаю, чего ты меня ими пугал, ребята очень умные! Есть, над чем работать, но у них всё еще впереди, и ты будешь чаще ими гордиться!
— Ты на что-то намекаешь?
Маленький эльф спрыгнул с, высоковатой для него, софы и принес несколько сумок.
— Мне уже пора собираться! Загостился я у вас, даже не заметила… заметил, как пролетело столько лет! За дооомом надо следить, наверное, и разорили его уже… Да и надоесть я вам уже успел за столько времени…
— Нотвэ, да перестань! Мы и сами не заметили, как пролетело время. Еще успеешь вернуться, погости еще чуток.
— Дааа, останься!
— Кто ж от нас в следующий раз очередную служанку отвадит!
Бард грустно выдохнул, подойдя к ребятам и потрепав тёмные макушки.
— Да вы сами… Вы сами кого хочешь уже отвадите! Вон, какие большие выросли, скоро папку своего перерастёте! Но мне правда пора возвращаться. Садик садиком… эх… но сердце моё тоскует по лесику…
Банкир кивнул детям, и те, пусть и неохотно, но ушли к себе. Дэйтрон поднялся на ноги и крепко обнял друга, в очередной раз подняв над полом.