Почему я? Ну почему?
Зачем я ему?
Очередная игрушка, которую он хочет сломать. Я же не маленькая, слышала обрывки разговоров. Знаю, кто он.
Страшный человек.
Страшный…
Он повернут на невинных девочках, которых обожает доводить до состояния овощей. Выбрасывает одну и ищет себе другую. У него была ведь жена. Которая его бросила.
А он теперь ищет похожих, и ломает в угоду своим демонам.
Я же нашла её фото в сети, когда у меня ещё был телефон и выход в интернет. Старые снимки. Их несколько штук всего. Мы как две капли воды.
Ненавижу!
От нечего делать изучаю журналы, разложенные по поверхностям: на столике, тумбе, подоконнике. Все они по гинекологии. Я столько прочла — могу докторскую защитить или сразу на пятый курс поступать.
Выучила статьи и про предстоящую процедуру. Есть два варианта восстановления плевы: краткосрочный и долгосрочный. В моем случае мне надо всеми правдами и неправдами добиваться второго варианта. Тогда — по показаниями, между прочим! — у меня будет отсрочка на два месяца. Два месяца мнимой свободы и возможности себя защитить.
Одна я могла бы сбежать. Даже с Ариной.
Но бабушка… что делать с ней? Она болеет. С трудом ходит.
Сейчас, в положении пленницы, я не вижу никакого выхода. Но обязательно придумаю его. Сдаваться — это не моё. Папа всегда говорил, что я лбом любую стену пробью со своим упрямством. Лишь бы только никого не задело обломками…
Сейчас я сижу на подоконнике и рассматриваю голубей, которые летают этажами выше. Кто-то в верхних палатах кормит их булкой. Несколько раз большие кусочки падали сюда. Хорошо им — могут лететь туда, куда хотят. Делать то, что им хочется.
Почему птицы не летают? — Помнится, в школе мы учили монолог. Потому что люди залетают. Да так крепко, что потом клетку не открыть никак.
Интересно, если бы я рассказала всё Артуру в клубе и попросила его помочь, он бы смог? Мне показался он хорошим парнем. Ну да, парнем. Мужчиной.
Моим первым мужчиной.
Помог бы?
Вряд ли. Я сомневаюсь, что он, заснув, вообще про меня вспомнил.
Но все равно не жалею. Ни капли не жалею. Хотя нет… Если бы я не ушла, могла бы увидеть его утром. Мне кажется, он по утрам до безобразия красив: так и представляю его взъерошенные волосы, светлые сонные глаза и растянутые в улыбке чувственные губы. Мне хочется верить, что он любит утро и встречает его радостно.
Я тоже раньше любила встречать рассветы. Маленькой забиралась на крышу дома и ждала, когда начнет отступать тьма и природа раскрасится красками, подсвеченными золотистой дымкой. Даже рисовала их. У меня неплохо получалось. Особо удачные папа собирал, и развешивал в рамках в своем кабинете.
Сейчас мне пока тоже доступны рассветы. В прямоугольнике окна, но они все мои. Вчера серый и хмурый. Такой серьезный, как отец большого семейства после работы. С тяжелой поступью, насупленными бровями.
Сегодня яркий, тёплый. Как будто смешливая девочка пробежала по полянке и сбила росу голыми пятками. В открытое окно просочился аромат солнца. Я не знаю, какой у него аромат. Наверное, если судить по научным фактам, запах гари и жара. А для меня он ассоциируется с запахом свободы.
Я когда-то была беззаботной девочкой в коротком сарафане. Обожала бегать по лугу босиком. Бабуля ругалась, что я притаптываю траву, предназначенную для коров, а мне было все равно. Я носилась и хохотала. Это были мои дни. Мои утра. И я не уверена, что они повторяться, поэтому трепетно берегу в своей памяти. И достаю оттуда эти «снимки» только в самые грустные моменты. Как сейчас. Перебираю мысленные странички, кутаясь в светлые воспоминания.
11.
Артур. Месяц спустя.
— Ты идёшь вечером на приём?
— Не думал ещё.
Лениво потягиваюсь, рассматривая друга на экране телефона. Мы не виделись две недели. Егор осунулся, под глазами круги.
— Заболел что ли?
— Полина, — выдыхает друг. — Не спит. Колики мучают.
— О, друг мой, ты по уши погряз, смотрю.
На самом деле я ему сочувствую. Мои мечты о дочке накрылись медным тазом. Вскрывшиеся обстоятельства до сих пор отзываются за ребрами неприятным покалыванием. Инну я не видел.
Месяц не видел собственную жену и планирую не видеть дальше. Мы находимся на стадии развода. Отец со мной не разговаривает, потому что у семьи Инны нашлись свои аргументы. Оказывается, я веду разгульный образ жизни, и мои друзья учат меня «плохому». Охренеть формулировочка, да?
Мои друзья?
Егор — многодетный отец?
Дейв, скачущий на одной ножке вокруг своего сокровища?
Игорь, оставшийся на родине отца, потому что там его первая и самая сильная любовь?