«Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, И в Иисуса Христа, Единого Его Сына, Господа нашего, Который был зачат от Духа Святого, родился от Марии Девы, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и погребен, сошел в ад, в третий день воскрес из мертвых, восшел на небеса, сидит одесную Бога Отца Всемогущего, оттуда придет судить живых и мертвых. Верую в Духа Святого, Святую Вселенскую Церковь, святых общение, оставление грехов, воскресение плоти, жизнь вечную. Аминь».
По традиции считается, что он был провозглашен апостолами во время первого Иерусалимского собора, проходившего примерно в 50 году, но это утверждение не находит исторических подтверждений. Формула Символа Веры стала своеобразным «несокращаемым минимумом» христианства и позволила определять понятие ереси — все, что так или иначе нарушало хоть одно из его положений, уже не могло считаться христианством. Несмотря на то что Символ не является панацеей во всех без исключения ситуациях, его появление стало важнейшей вехой развития христианского богословия. И в наши дни принадлежность к христианству той или иной религиозной традиции может определяться соответствием символу веры. При этом, конечно, мы не затрагиваем апологетического диалога между конфессиями. Решать, кто из них ближе к Истине, задача совершенно другого исследования.
Таким образом, мы приходим к выводу, что христианство есть сообщество довольно разнообразных традиций, объединенных единым стержнем соответствия основным положениям учения Иисуса Христа. Причем немаловажную роль в этом играет именно культурная составляющая. Для примера попробуем расположить три основные христианские конфессии на воображаемой карте народов мира. Получится, что католичество распространено в основном среди народов, говорящих на романских языках, то есть объединенных общей культурой. Протестантство — среди народов, говорящих на германских языках. Православие — среди тех, кто также в свое время приобщился к византийскому наследию. Пример, конечно, очень упрощенный, но показательный.
Итак, идея «другого бога» решилась. Все разновидности христианства объединены верой в одного Бога, но имеют разные формы и традиции поклонения Ему. Если, опять же, не затрагивать вопросы апологетики, то данный вариант вполне удовлетворителен для ответа на поставленную в начале главы задачу. В таком случае можем ли мы видеть реальные плоды общехристианского сосуществования? Безусловно. Одним из ярких примеров является факт сотрудничества конфессий в международных организациях, таких как ООН, ЮНЕСКО, ОБСЕ и других. К сожалению, приходится констатировать, что на уровне крупных международных христианских организаций, таких как Всемирный Совет Церквей, этот вид сотрудничества встречает больше трений. Именно в них обостряются богословские дискуссии, которые препятствуют диалогу. И тем не менее взаимное сотрудничество до сих пор оставалось для мирового христианства одной из основных тем. Некогда один из известных христианских богословов Блаженный Августин выразил основную идею христианства следующими словами: «В главном — единство, во второстепенном — свобода, а во всем — любовь». Августину тогда пришлось быть в эпицентре серьезнейших споров, где христиане решали, кто прав. Суть спора заключалась в отношении отступивших от веры, когда не понятно, нужна ли суровость или снисхождение. В ответ на эту ситуацию он провозгласил этот принцип. Бескомпромиссная позиция не всегда ведет к правде. Видимо, Августин хорошо это понимал.
В данном мифе прослеживается элементарное незнание внутриконфессиональных различий протестантских направлений. Для непосвященного человека вообще характерно воспринимать религию или ее отдельные направления неким монолитом.
Зачастую, рассуждая о российских протестантах, люди следуют простой схеме. Получается, что в нашем случае, если человек местный, является христианином, но не православный, то чаще всего делается вывод, что он баптист. Как правило, люди, слабо посвященные в религиозные тонкости, склонны воспринимать религиозный мир своеобразным монолитом. Порой, даже приобретя необходимый опыт, трудно бывает избавиться от обобщающих формулировок. Трудно избавиться от привычки говорить: «католики», «православные», «мусульмане». На первый взгляд это привычно, правильно и естественно. Но это только на первый взгляд. На самом деле человек знающий всегда уточнит: «какой именно мусульманин?» или «о какой православной церкви идет речь?».