Так же было и со вторым моим сыном. Я радовалась первым неуверенным его шажочкам, маленьким детским открытиям. Один только вид детей, когда они маленькие, умиляет! Любоваться ими – большое наслаждение для мамы, поэтому ни в коем случае не упускайте эти моменты, не старайтесь переложить эти замечательные, сладкие минуты вашего общения.
В это время происходит следующее: вы подстраиваетесь друг к другу, понимаете ритм жизни друг друга. Во время общения вы задаете ему свой тип поведения, окружаете добротой и спокойствием. Вы определяете, что будет так, а что – эдак. Ребенок к этому подстраивается. Если ему что-то не понравится, возникнет какая-то проблема, он громко вас об этом известит. Если же все пойдет хорошо, то вы притретесь друг к другу за один-два месяца.
По мере взросления будет меняться его режим, но общая внутренняя связь между вами останется закрепленной. Позже, в ходе его взросления вы будете понимать друг друга с полуслова. Тем и интересно это дальнейшее общение.
№ 2. Можно и нельзя. Мамины уроки
В первые годы воспитания своего первенца я прочитала очень много литературы, мне довелось услышать много мнений по вопросам воспитания. Интересен был опыт японских родителей, которые позволяют детям делать все, что они хотят. Мне тоже захотелось, чтобы мой сын рос счастливым, жил без запретов и делал то, что он хочет. Хочет он игрушку взять – пусть возьмет. Хочет он на ручки – пусть идет ко мне на ручки. Хочет на прогулку – мы идем на прогулку. Я старалась всячески потакать ребенку.
И, видимо, это дало свой эффект. Все это «садится на подсознание», которое приучается к тому, что если он хочет чего-то, то это и должно быть. Подсознание ребенка приучается к полному исполнению возникающих у него желаний. Тогда и во взрослой жизни все будет складываться для него так, как он хочет. Захотел игрушку – и получил ее. В мозгу уже закрепилась мысль, что препятствий для исполнения желаний нет.
Это продолжалось примерно до трех лет. А потом я поняла, что мой сынок «подсаживается» и вовсе садится на шею.
А если что-то совсем нельзя делать? Стоять на подоконнике пятого этажа, например? Гвоздем тыкать в розетку? Опрокидывать чашку? Есть еще много других вещей, которые делать ну никак нельзя, опасно. Что делать? Я стала искать ответы на свои вопросы и нашла их у Никитиных, легендарной семьи воспитателей-новаторов. Их понимание проблемы и решение привело меня в восторг. Решение было в том, что нельзя только то, что опасно. И надо дать ребенку возможность самому убедиться в этом.
Например, утюг нельзя трогать. Вообще. Ребенку до этого предмета не надо никогда дотрагиваться. Были несколько раз случаи, когда сын видел, что я гладила утюгом, потом ставила его на свое место, сын шел к нему, дотрагивался до него, обжигался. Проходило время, он забывал об этом случае – и снова обжигался. Не буду же я его прятать каждый раз? Стоит утюг на своем месте, пусть он там и стоит. Ребенка он не должен интересовать. Так же, как холодильник, стиральная машина.
И хочется – и колется.
И я стала его учить. Я подогревала слегка утюг, а чтобы сын не лез к нему, показывала на утюг и приговаривала: «Ой! Как горячо! Ой, осторожно! Нельзя!». Сама дотрагиваюсь до утюга, имитирую, что обожглась, отдергиваю руку. Пусть он тоже дотронется, почувствует, что тот горячий (хотя утюг теплый). Для ребенка это будет неожиданно, и больше он не будет его трогать. Потом, когда сын снова хотел взять утюг, – я напоминала: «Нельзя!». После нескольких таких «нельзя» утюг перестал для него существовать как предмет для изучения. В памяти четко засело, что с утюгом связано что-то опасное. Ребенок запомнил слово. Мама права – это опасно, нельзя! Когда я говорила: «Нельзя!», сыновья воспринимали это слово очень серьезно. Если я сказала, то это действительно делать нельзя, иначе приведет к беде. Таких «нельзя» было не так уж много, но это были действительно «НЕЛЬЗЯ».
Не надо часто использовать это слово. Просто увлекайте его другими занятиями. Связывайте слово «нельзя» с действительно опасными событиями.
Никитины приводили пример с острыми предметами, например, с иголкой. Таких острых предметов у меня было много: булавочки, иголочки, ножницы. И, чтобы сын их не брал, я подбирала тупую иголочку и немного покалывала ему пальчик, говоря: «Ой, острая! Больно! Нельзя брать!». Хотя, конечно, делала ему не больно, но все равно говорила: «Больно!». Он отдергивал пальчик и навсегда понимал, что мамины иглы и ножницы – не его стихия.