Она нерешительно приблизилась к ученому, Виктор подвинулся, чтобы дать ей прилечь. Филлис улеглась рядом с ним, чувствуя себя полной идиоткой. Она подрагивала, кутаясь в плащ.
Вампир слегка приподнялся на локтях, переместил вес на ноги и помог ей избавиться от промокшей обуви. Она поблагодарила его глазами, боясь разрушить то невесомое чувство, что повисло между ними. То, что она ощутила в замке у эльфа, однако боялась произнести вслух, чтобы его не испугать.
— Спи, — проговорил Виктор, намеренно поворачиваясь к ней спиной.
Филлис вздохнула и перевернулась набок. «Глупо думать, что сразу все измениться», — мысленно резюмировала девушка. Подложив ладонь под голову, она смотрела на животных не в силах заснуть. Ученый вовсю изображал храп, хотя она знала, что вампиры храпеть априори не умеют.
Корова жалобно блеяла, теленок тыкался ей в вымя. Лошадь фыркала, начиная ржать, когда гром раздавался сильнее всего. Девушка задышала ровнее, шум дождя дарил умиротворение, перекрывая всяческие звуки. Филлис и не заметила, когда уснула.
Утром её встретило яркое солнце. Жмурясь от солнечных лучей, она повернулась на спину. Виктор спал либо продолжал изображать сон, обнимая её за талию. Филлис дотронулась до его волос, что закрыли лицо. Она убрала несколько прядей, замирая от блаженства. Вскрик вампира оглушил её, он сразу вскочил, отряхнул одежду от прилипшего сена и выбежал прочь. Девушка двинулась за ним.
— Простите, — тараторила Филлис, — я не хотела причинять вам боль! Простите, пожалуйста.
Она видела, как напряглись плечи ученого. Он сжимал и разжимал кулаки. Он остановился в нескольких шагах от неё. Он обернулся к ней с выражением муки на лице.
— Мне неприятны прикосновения, — сказал Виктор.
— Объясните, почему, — попросила она.
— Когда меня касается человек, моя кожа нагревается. Я в буквальном смысле сгораю, — произнес он.
— Но… я, — у Филлис никак не получалось сформулировать предложение, — я не собиралась причинять вам боли. Я только…
— Хватит! — взревел Виктор. — Мне не до соплей. Я намереваюсь вернуться в свой замок.
— А как же я? — спросила девушка.
Он промолчал и двинулся вперед. Филлис осталась стоять у сарая, замечая, как его спина скрывается далеко вдали. Девушка закусила губу, ощутив кровь. Металлический привкус во рту немного привел её в чувство.
Она не собиралась сдавать. Хочет ехать один, пусть. Она найдет, на чем добраться. К счастью девушки, в сарай заглянул хозяин постройки. Старичок как раз собирался в город, чтобы продать сено.
Филлис тряслась в повозке, придавливая весом сено. Повозка скакала на ухабах как олень в лесу. Девушка подпрыгивала, с трудом удерживаясь внутри повозки. Обида заполонила её душу. Вампир оставил её в полном одиночестве, даже не спросив, подвезти или нет. Она лихорадочно соображала под голос старика, рассказывающего очередную деревенскую байку, что же сделала не так. В чем допустила оплошность. Да и странное кольцо с черепом на пальце Виктора не давало ответов. Череп загорался красным, стоило ей хотя бы сделать попытку прикосновения. «Наверное, очередной маяк, сигнализирующий вампирам о том, что они скоро сгорят дотла», — сварливо подумала она.
От вампира её мысли перескочили на Талию. Дочь стала для неё центром вселенной. Она и работать-то пошла к нечисти из-за Талии. Хотелось обеспечить ей и себе безбедное существование.
Конечно, к бабушке Арамисте часто приходили за советами или просили унять разбушевавшееся колдовство, но бабуля отказалась от магии. О былом могуществе напоминали травы, которые она продолжала коллекционировать и собирать для разнообразных нужд. Но никогда Филлис не видела, чтобы бабушка применила магическую силу. Она не распространялась о сестрах, которые продолжали мучить надзорщиков своей неуловимостью и невидимостью. Она молчала о Зеркале душ, доставшемся ей от Злой королевы. Филлис хотелось знать больше о её прошлой жизни, однако бабуля предпочитала рассказам молчание.
— Мы приехали, — вырвал девушку из мыслей голос старичка, — чем расплатишься за путешествие?
— Мне нечем заплатить, — сказала Филлис, слезая с повозки, остановившейся у городских ворот. — У меня ничего нет.
— У тебя есть молодость и красота, — возразил старик. — Дай мне косу.
— Нет! Это нечестная плата, — произнесла она.
— Тогда я заберу у тебя самое дорогое, — прохрипел старик. Обернувшись вокруг своей оси, он превратился в старую женщину в лохмотьях. — Молодость.