Театра им. Моссовета, где и прослужила до конца своих дней. Можно сказать без преувеличения, что за двадцать лет своей работы в Театре им. Моссовета она сыграла четыре роли – и все. Она играла Патрик Кемпбелл в «Милом лжеце» – партнером ее был Ростислав Плятт. Она была очень хороша, изящна, хотя лет ей было сильно за шестьдесят, у нее были замечательные ноги, она была обворожительна на сцене, но все прекрасно понимали, что ее нельзя сравнивать со Степановой, которая играла вместе с Кторовым на сцене Московского Художественного театра. Недолго она играла в пьесе Ибсена «Нора» – Юрий Александрович Завадский, который был художественным руководителем Театра им. Моссовета, быстро заменил ее на молоденькую Ню Саввину. Орлова не пришла на премьеру, но прислала огромный букет цветов с запиской: «Норе от Норы». И последняя роль ее была в пьесе «Странная миссис Сэвидж», где она играла после Фаины Георгиевны Раневской, гениальной русской актрисы. Конечно, все ее театральные роли, особенно миссис Сэвидж, были сыграны в высшей степени приятно. Она была обаятельна, мила, но все понимали, что это не великие создания и что она не великая актриса театра. А в кино она была звездой.
Когда она выходила в «Милом лжеце» и говорила: «Мне тридцать девять и никогда не будет ни одним днем больше», – зал всегда устраивал овацию. Но художественного авторитета, какой имели знаменитые театральные актрисы, она не имела. Она хотела сниматься. И в 1960 году Александров снял для нее «Русский сувенир» – спустя 12 лет после «Весны». Это был чудовищный провал, откровенная агония. После «Русского сувенира» у Орловой был еще один неудачный фильм – «Скворец и лира», который положили на полку по просьбе самой Орловой: во время предварительного просмотра у нее испортилось настроение, и она решила, что этого никто не должен видеть. Почему решили нарушить волю актрисы – непонятно, но фильм все-таки показали спустя 20 лет после ее смерти, в 1996 году.
«Русский сувенир» нещадно критиковали в прессе. Орлову ругали меньше всех – ее щадили. Фильм был ужасный – ходульный, беспомощный, глупый. Она очень молодилась. В «Скворце и лире», который был сделан в конце 60-х годов, ее снимали со всяческими ухищрениями – через сетку, в перчатках, под гримом… Но возраст все равно был виден, и она это чувствовала.
Было очевидно, что ее век в прошлом и впереди оставалась лишь спокойная старость. А она очень любила работу – совершенно не выносила безделья. В театре же у нее был очень скудный творческий паек. Жизнь кончалась. Она отнеслась к этому очень болезненно.
Орлова и Александров в каминной комнате на своей даче, 1963 г.
Никто из звезд той поры: ни Ада Войцек, ни Тамара Макарова, ни Марина Ладынина – никогда не достигал таких высот в кино, как Орлова. Но ее время кончилось.
Она заболела – у нее был рак. Умерла она в больнице 26 января 1975 года. На похоронах были тысячные толпы – уходил век, уходил миф, уходила легенда. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище.
А Александров остался один.
Никто не думал, что весь мир Орловой исчезнет в течение десяти лет. Александров тоже стал болеть – у него была болезнь Альцгеймера. Он написал ужасающую книгу – он был человек неверный и неумный. Через год после Любови Петровны умер Дуглас. Жена Дугласа Галина Васильевна со своим сыном переехали на дачу к Александрову, и она вышла за Александрова замуж – видно, боялась, что все их имущество уйдет. Он уже не понимал, на ком он женился. Потом он умер, а через полгода умерла и Галина Васильевна. И хозяином всего стал Гриша – внук. Он учился на режиссерском факультете ВГИКа, но был бездарь и лодырь. Он продал квартиру, выбросил на помойку все архивы – многое уничтожила и Галина Васильевна, которая не переносила Орлову за то, что та была холодна к ней и мало принимала ее у себя. Потом Гриша уехал за границу, открыл в Испании ресторан «Гриша», прогорел, уехал в Париж, где его следы затерялись, потом, кажется, вернулся в Москву. И от Орловой не осталось практически ничего: ее дом, вся та красота, которую она создала на даче своими руками, – все кануло в Вечность. А имя ее осталось жить, и ленты ее остались жить – даже не ленты, а именно она. Когда мы сегодня видим ее фильмы – мы видим красоту таланта, блеск чистой, красивой, благородной легенды, которую создавала умная, талантливая женщина – нелегким путем взявшая первое место на Олимпе, никогда не уступавшая его никому и оставшаяся непревзойденной Любовью Орловой, звездой № 1 советского кино.
Марина Ладынина
СВЕТ ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ
В сталинские времена в начале улицы Горького висели два огромных, во весь дом, портрета. На одной стороне улицы – сам Иосиф Виссарионович. А на другой – Марина Ладынина. Одна из ярчайших, любимейших актрис, она была олицетворением эпохи.
Трудно поверить, но эта изящная, изысканная, с благородными манерами женщина имела самое пролетарское происхождение. Марина Алексеевна родилась в глухой сибирской деревушке Назарово Енисейской губернии 11 (24) июня 1908 года – почти век назад. Родители были простые крестьяне: у отца, Алексея Дмитриевича, было три класса сельской школы, а мать, Мария Наумовна, и вовсе неграмотная. В семье четверо детей, где Марина – Маша, Маруся – была старшей. Все заботы по дому были на ней: и за младшими присмотреть, и постирать, и еду на всех приготовить. Работала и по найму: доила летом у зажиточной соседки коров. А зимой ходила в школу в соседнее село – в родной деревне школы не было. С детства у Маши было два увлечения: книги и сцена. Читала запоем, а потом с увлечением, в лицах, пересказывала прочитанное друзьям. Со второго класса она считалась лучшим рассказчиком школы и поэтому выступала в школьных спектаклях в качестве суфлера. Увлекшись пьесой, Маша проигрывала в своей будке все роли спектакля и иногда так заигрывалась, что ее голос заглушал актеров. За это ей постоянно попадало: «Ладынина, выгоним – больно слышно тебя!» С тех пор ее стали дразнить артисткой. Постепенно ей стали поручать и настоящие роли. А еще Маша прекрасно пела, плясала, играла на балалайке в оркестре народных инструментов… В талант дочери поверила даже мать, властная и строгая, убежденная в том, что работа на сцене – дело совершенно никчемное.
Марина оканчивала школу – класс с педагогическим уклоном – в городе Ачинске. Там был драматический театр. Кроме постоянной труппы, на его сцене часто выступали гастролеры, и Машу часто приглашали на подмену заболевших или неприехавших артистов. Нередко после спектакля режиссеры звали ее уехать с труппой. Но хотя Марина уже тогда больше всего на свете хотела быть актрисой, она отказывалась. Она твердо знала, что сначала надо учиться… И зарабатывать деньги для своей семьи.
После школы – в пятнадцать с половиной лет – Марина стала сельской учительницей в родном селе. Но любовь к сцене только усиливалась: Маша постоянно играет в любительских спектаклях, участвует в концертах. Вскоре она переехала в Смоленскую губернию, на родину отца, – чтобы быть ближе к культуре. Как-то раз в село, где она работала, приехал в отпуск Сергей Фадеев, артист театра Мейерхольда. Они познакомились. Разглядев в молоденькой сельской учительнице талант актрисы, Фадеев дал ей адрес ГИТИСа, а главное – подарил книгу К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве». Будущее было определено. И в 1929 году Марина Ладынина на третьей полке плацкартного вагона отправилась покорять Москву.
Она пришла в ГИТИС и была принята после первого экзамена. В ведомости экзаменационная комиссия – а туда входили такие известнейшие актеры, как Михаил Тарханов, Иван Москвин, Леонид Леонидов, Серафима Бирман и другие, – сделала пометку: «особо одаренная».
В 1931 году, во время учебы в ГИТИСе, Ладынина в первый раз оказалась на съемочной площадке. Знаменитый в то время режиссер Юрий Желябужский пригласил ее на эпизодическую роль слепой цветочницы в свой фильм «В город входить нельзя» (или «Просперити»). Съемки продолжались всего один день. К своему неописуемому удивлению и радости, в день премьеры Марина обнаружила у входа в кинотеатр огромный рекламный щит со своим изображением.