Остальных отпрысков триумвира взяла к себе на воспитание его жена Октавия, проявив редкое для любых времен благородство. Она даже выдала замуж за второго сына, Антония, собственную дочь от первого брака и возвысила его так, что он стал третьим лицом при Октавиане Августе. Клеопатру Селену, дочь царицы Египта и Антония, она выдала замуж за царя Нумидии, названного Плутархом самым ученым из царей.
Но наибольшую известность (хотя в ряде случаев печальную) получили потомки дочерей Антония и Октавии; среди них следует назвать полководца Германика, императоров Гая Калигулу, Клавдия и Нерона.
БАШЛАЧЕВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ
«…Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь – время колокольчиков!»
1980-е годы – целая эпоха в развитии отечественной музыки. Именно тогда сформировался и достиг своего апогея «русский рок» – совершенно особое явление в мировой культуре. 80-е были невероятно трудным, но фантастически плодотворным временем существования отечественной рок-музыки – эпохой подпольных квартирных концертов, безденежья, травли со стороны властей, запретов на публичные выступления. Вообще, самый главный факт истории русского рока – это его полное официальное непризнание, чем рокеры (и музыканты, и «сочувствующие») весьма гордились. Более того, именно противодействие официально разрешенным формам досуга стало причиной расцвета контркультуры, нового «народного» творчества, существующей в противовес вокально-инструментальным коллективам, лубочным ансамблям народной песни и пляски и официозной эстраде с ее идеологически выдержанным репертуаром.
Казалось бы, 80-е годы были не так уж давно, но они уже овеяны легендами. Более того, у них даже есть собственное название – «время колокольчиков», которое, правда, закрепилось позже. А тогда так называлась знаменитая на весь Советский Союз песня Александра Башлачева, ранняя смерть которого стала одной из самых больших утрат русской поэзии XX века. Сегодня это имя редко где услышишь, а когда-то его песни знал весь Советский Союз.
В середине 80-х, когда советская цензура переживала свой очередной «золотой век», путь в официальную литературу для Башлачева был закрыт наглухо. В Центральный дом литераторов не пускали, если у тебя колокольчики на шее (да при этом еще и волосы длинные). А на рок-сцену – пожалуйста. И в театр на Таганке пускали: бери гитару и пой, если есть что сказать людям. Он так и делал, этот парень из пролетарского Череповца, поэтический гений с поразительным языковым чутьем. Интересно, что манера написания стихов была у него такой же, как у Осипа Мандельштама: сначала он пропускал по одному слову в каждой строчке, придумывая и вставляя их в текст позже.
Очень многие считали его знаменитым ленинградским рок-музыкантом, родившимся в Череповце, хотя на самом деле Александр – череповецкий рок-музыкант и поэт, погибший в Ленинграде. Двадцать четыре года из двадцати восьми, отпущенных ему судьбой, Александр жил в Череповце, учился в школе, влюблялся, писал стихи, работал корреспондентом и был, по сути, одним из 300 тысяч горожан. Так продолжалось до тех пор, пока его песни совершенно случайно не услышал музыкальный критик и знаток рока Артем Троицкий.
За короткий промежуток времени Башлачев создал более шестидесяти песен, принадлежащих его «золотому запасу». Хотя на формирование его стиля и поэтического языка, без сомнений, повлияли Высоцкий и Галич, Гребенщиков и Науменко, поэтические эксперименты начала века и древнерусская эпическая поэзия, Башлачев создал свой собственный художественный мир.
В своих песнях он обратился к древнейшим славянским традициям, приметам и мифам и через какие-то неясные, туманные, но почему-то до боли знакомые нам образы передал всю мощь и силу славянства. У Башлачева не было всенародной популярности, его не показывали по телевизору и не приглашали выступать на стадионах. Обычно его надрывный голос звучал в прокуренных квартирах и маленьких залах местных Домов культуры. Его сравнивали с Джимом Моррисоном, обладавшим удивительным магическим даром завораживать слушателей, ведь концерты Александра Башлачева часто напоминали гипнотический сеанс.