То есть, возможно, Святослав, учитывая то, какой ревностной христианкой была его мать, и то, что его собственный первенец воспитывался как истово верующий христианин, действительно не являлся язычником. Но тогда трагические события, развернувшиеся на Днепре, вполне можно истолковать совсем иначе, нежели это делается в «Повести временных лет».
Известно, что князь неожиданно остался зимовать на реке, тогда как большая часть его дружины ушла в Клев. Причины столь странного поступка в «Повести временных лет» не объясняются. Не было ли это результатом осознания исходящей из Клева угрозы? Тогда, значит, шла она вовсе не от христианской партии Ярополка, а от язычника Владимира, уставшего ждать законного перехода власти в свои руки. Ведь и Свенельд, бросивший Святослава, и предавший его Претич принадлежали именно к партии язычников, готовивших в Клеве антихристианский переворот. Для начала же надо было убрать князя — ревностного и влиятельного сторонника христианства. Это было проделано руками печенегов под предводительством хана Кури.
Кстати, некоторые источники уверяют, что Святослав был убит не на берегу Днепра, а на острове Хортица. А Константин Багрянородный, слова которого подтверждают работы современных археологов, упоминал о том, что на этом острове, у огромного дуба, русы-язычники совершали свои жертвоприношения. Святослав же был убит неподалеку от языческого святилища. Что это? Жертвоприношение? Вполне возможно, это предположение не так уж далеко от истины.
Владимир, избавившись от отца, тем временем устроил переворот в Клеве, убил брата-христианина, заложил знаменитое языческое святилище и начал гонения на христиан. Но зачем же хронисту понадобилось превращать Святослава в закоренелого язычника? Все просто: со временем, когда стали появляться многочисленные апологетические описания «жития святого Владимира», его предательски убитый (а возможно, вообще принесенный в жертву языческим богам по указанию собственного сына!) отец-христианин стал очень неудобен летописцам и власти. Ведь честь крещения Руси следовало возложить на Владимира. Поэтому в летописи не попали упоминания о первоначальном принятии Русью крещения от посланцев Рима, Святослава превратили в упорствующего в своих заблуждениях язычника (так он хорошо оттенял образ сына). Ярополка, который поддерживал связи с Римом и которому в 979 году Папа предложил крестить Русь (письмо опоздало, на престоле в Клеве сидел уже язычник Владимир), бездоказательно объявили «злопамятным и завистливым» — мол, такого и жалеть нечего. Только память о княгине Ольге сильно изуродовать не удалось, поскольку сохранилось уж слишком много свидетельств о ее принадлежности к христианству, а прах княгини покоился в Десятинной церкви, откуда удалить его было бы трудновато.
Оказалось тщательно «причесанным» и само упоминание о крещении Владимира. О том, где и когда это происходило, как мы уже упоминали, единого мнения не существует. Но, кроме того, тщательное знакомство с историческими источниками позволяет сделать интересный вывод: креститель Руси, похоже, прошел соответствующий обряд отнюдь не по византийскому канону. Слишком многие детали указывают на то, что он являлся христианином арианского толка, приверженцем той же опиравшейся на римский канон кирилло-мефодиевской традиции, что и его знаменитая бабушка. Недаром центром христианства в Киевской Руси в течение долгого времени оставалась Десятинная церковь с ее избираемыми, как у ариан, епископами (там же хранились мощи почитаемого на Западе Святого Климента); собственно, собор Святой Софии стал главным государственным храмом только тогда, когда в государстве уже установилась византийская традиция. А противоречивую историю крещения Руси создали совсем не в 1106 году, как принято датировать «Повесть временных лет», а в 1606, а то и позже. На это указывает и острая неприязнь повествователя к мусульманам (чего просто не могло быть в X веке), и упоминание о «немцах» (это слово появилось в России не ранее XVI столетия; в средневековье на Руси представителей данного народа именовали «фрязами» либо «латинами»), и многое другое. Например, в «Повести временных лет» в разговоре Владимира с иудеями есть слова: «Разгневался Бог на отцов наших, и рассеял нас по различным странам, а землю нашу отдал христианам…» Летописец датировал данный разговор 986 годом от Рождества Христова. Но ведь в то время в Иерусалиме не было никаких христиан! Первые крестоносцы появились в Палестине лишь через сто с лишним лет спустя после описываемых событий — в 1096 году. К тому же, если верить Нестору, в 986 году киевляне впервые услышали о существовании мусульманства, иудаизма, «немецкой веры» и понятия не имели о церковных службах по православному канону. Но как быть с тем, что к концу X века Киевская Русь уже долгое время поддерживала связи с волжскими мусульманами-булгарами и потому не могла не составить хотя бы какое-то представление об исламе? А хазары, между прочим, были иудеями. Христианство же вообще успело пустить глубокие корни в Клеве и до Владимира. Так зачем, спрашивается, князю, находившемуся в здравом уме, необходимо было отправлять посольство в Царьград, если интересующие его вопросы он мог выяснить, что называется, не двигаясь с места?!
«Повесть временных лет» датирует принятие крещения Владимиром 988 годом, смешивая это событие с корсунским походом и в результате «заставляя» князя креститься в Корсуни: мол, и поход-то осуществлялся именно с этой целью. Однако более ранние источники, например «Память и похвала Владимиру» Иакова Мниха (конец XI века) и византийские хроники, говорят, что Владимир взял Корсунь «на третье лето по своему крещению». Еще одно противоречие, хорошо просматривающееся в «Повести временных лет», относится к описанию прибытия киевского посольства в Царьград. Так, в летописи указывается, будто посланцев Владимира приняли царь и патриарх, именно царь повелел патриарху устроить праздничную службу в честь почетных гостей. Между тем патриарший стол в Константинополе в это время пустовал. А царей вообще имелось в наличии сразу двое — Василий и Константин, о чем летописец спокойно сообщает дальше. Видимо, в данном случае имеет место неудачная состыковка нескольких текстов разного времени создания. И вообще: сами византийские источники ничего не говорят о столь важном для византийской патриархии факте, как крещение многочисленного народа.
История крещения Руси, описанная в русских летописях, выглядит чудесным стечением целой цепи событий: посещение апостолом Андреем в I веке славянских земель и его предсказание величия будущего православного града Клева; чудесная защита Божией Матерью Константинополя от набега русских витязей Аскольда и Дира в 860 году и их последующее крещение (если помните, Дир, как оказалось, так и остался язычником, вопреки уверениям Нестора); обретение трудами Кирилла и Мефодия Евангелия на родном славянском языке; крещение великой княгини Ольги; освобождение Руси в 960-е годы от ига иудейской Хазарии. «Повесть временных лет» описывает сознательный выбор веры княжескими послами, пораженными неземной красотой православного богослужения; излечение князя Владимира от слепоты при крещении в Крыму и его нравственное преображение, оказавшее огромное впечатление на народ; массовое добровольное крещение русичей в 988 году. Но на поверку все это вызывает большие сомнения.
Сейчас можно только гадать, что же толкнуло Владимира на столь глобальный шаг. Историки говорят о том, что к этому его привело банальное подражание: мол, князь просто пошел по стопам прочих центрально-европейских правителей, своих непосредственных соседей (в 960 году крещение принял польский князь Мешко I, в 974-м — датский король Гарольд Блотанд, в 976-м — норвежский конунг Олаф Трюгвассон, в 985-м — венгерский герцог Гёза). Но ведь у Киевской Руси хватало также соседей-язычников (половцы), магометан (волжские булгары), иудеев (хазары). Можно ли в этом случае списывать крещение целого государства только на желание «не выделяться»? Говорят и о том, что принятие Владимиром христианства было обычным, хотя и значительным политическим шагом: государство сразу же обретало могучего сторонника в лице Византии, к тому же князь получал возможность связать себя с императорским домом путем женитьбы на царевне Анне, которая за язычника никогда бы замуж не пошла. Существует также еще целый ряд предположений относительно причин крещения Владимира.