ПЕРВЫЕ ВЕСТИ С СЕВЕРНОЙ ЗЕМЛИ
ОСТРОВ СЕРГЕЯ КАМЕНЕВА, 26 сентября. Скоро уже месяц, как на островах Сергея Каменева, в виду Северной Земли, сойдя с ледокола «Седов», остались четыре человека. Мои спутники — смелые люди, испытанные полярники, дружные товарищи. Имеем сорок две собаки, трехлетний запас продовольствия и снабжения. Наша задача исследовать западный берег Северной Земли. На него не ступала нога человека. В ясные дни видим таинственные гигантские скалы, покрытые глетчерами и снегом. Зная обиженную природой Чукотку, метельный Врангель, блестящую красавицу Землю Франца, плачущую туманами Новую Землю, поражаемся суровости Северной Земли. Редко на несколько часов покажется солнце, небо всегда серо-свинцовое, только ночью, обычно на севере, видим узкую, словно ножом прорезанную щель, окрашенную багровой зарей.
Дни убывают, скоро солнце скроется на долгие четыре месяца, и наступит полярная, по-эскимосски — большая ночь. Луна и полярные сияния будут единственными источниками света, поэтому торопимся использовать светлое время и пройти по льду северней, чтобы обследовать ближайший район и устроить депо продовольствия для будущих работ.
Для работы требовалось много рабочих рук. Имелось четыре пары. Было трудно, но справились. Тренируем собак и заготовляем мясо. Бьем тюленей. Медведи долго избегали соседства с нами. Наконец, в один день на триста метров от дома прошли пять штук. Они сильно увеличили запас мяса в кладовой. Охоте мешают беспрерывные ветры. Все здоровы, бодры, ловим радио, живем одной жизнью с трудящимися Союза.
ПЕСНИ СЕВЕРА
Записаны и переведены Ф. Дудоровым
ЛЮДИ ИЗ-ЗА ГОР
СУОМАЛАНДЕ
ПЕСНЯ О ЛЕНИНЕ
ОБМАНЧИВАЯ ЗЕМЛЯ
Рассказ Ю. Бессонова
Рисунки А. Шпир
I. На промысле
На плоту промысловые девушки пели о соленой моряне[4]), о тяжелых волнах, погубивших милого, и жаловались на злое море:
Но сегодня ветра не было, море было спокойно.
С начала весны, когда снялся с Волги лед, шаланды — плавучие промысла — покинули берег и больше чем на месяц ушли с ними рабочие, чтобы уже не возвращаться на землю до разгара лета. Буксирные пароходы привозили им продовольствие, а обратно, отплевываясь сизым дымом, тянули тяжело груженные воблой высокобортные парусные рыбницы и пузатые плоскодонные речные прорези, которые в своем дырявом решетчатом брюхе несли бьющуюся живую рыбу.
На промыслах, под широким навесом, растянувшимся вдоль берега, сидя на коротких скамьях, работали плотовые девушки-резалки. Одни, острыми ножами разрезая вдоль воблу, приготовляли «корбовку», другие огромной иглой нанизывали на тонкий шпагат отливающую сталью рыбу и вспарывали животы плоским, с удивленно вытаращенными глазами лещам. Рыба билась, вырывалась из рук, звонко шлепала «плесом»[5]) по мокрым скамьям и медленно усыпала под ножом, вздрагивая разовым телом и топыря плавники.
На плоту сортировщики разбирали рыбу, откидывая в отдельные кучи блестящую с огромными подведенными глазами воблу, пеструю щуку со змеиной головой и гибким телом, зеленобрового жериха, золотистого сазана, красноперого окуня, ленивого судака, серебряную чухонь, белоглазку, тарашку…
— Девушки! — закричал кривоногий приземистый парень, вываливая у скамей из тачки легкоскользящую рыбу. — Девушки, чего вы грустную поете? Море— оно пустое… Спели бы вы мне что-нибудь веселое, божественное… ну, хоть насчет картошки…
Довольный своей «остротой», парень хихикнул и толкнул тачку под ноги стройной девушке, ловко орудовавшей ножом.
— Наташка, зачни погромче!
— Не мешай! — вскрикнула девушка, выпуская из рук леща. — Пусти же! — сказала она, отталкивая тачку, которой парень старался свалить скамью.
Наташа вскочила, и скамья грохнула.