* * *
В память о побоищах появились новые рисунки Льока. На всех скалах, возле которых шел бой, он высек по пляшущему человеку. Этим он изобразил торжество победителей. Вражескую ладью, в ту же ночь разбитую бурей о скалы, Льеж увековечил в двух видах: сперва он выбил ладью с полным составом гребцов (рис. 43), затем высек ту же ладью с меньшим количеством фигур. Чтобы показать, что стало с другими, он заставил крайнего гребца наклониться вперед, спасаясь от падавшего сверху сука (рис. 44).
Рис. 43
Рис. 44
XVIII. Шаги истории
Отступать перед неудачами было не в обычае хищных скандинавов. Уничтожив их передовой отряд, стойбище тем самым обрекло себя на неминуемую гибель. Враги решили только выждать…
Северный лес в раннюю пору осени покрывается яркими красками. Юрко снуют в ветвях уже подросшие птичьи выводки, набирая сил для далекого полета или накапливая жир на зимнюю голодовку. У берегов лесных рек плещутся хищные сиги, пальи, лососи. В эту пору мужчины промышляют, а детьми расползаются по лесу за ягодами и грибами.
Днем стойбище пустело. Даже грудные ребята щурились от блеска уже холодеющего солнца, лежа в мешке за материнской спиной.
В один из таких радостных дней самые чуткие лесные сигнальщики — вороны— злобно каркали на длинную цепь скандинавов, направляющуюся вдоль берега озера по лесу. Пришельцы добрались до мыса, где недавно была битва, и двинулись по одной из тропинок. Щелкнул капкан, осекся крик передового разведчика. Однако это не вызвало шума- Пострадавшего вынули из капкана и оставили лежать под охраной двух товарищей. Остальные повернули обратно к берегу озера. Вскоре нашли устье небольшой речки и, поднимаясь по ней, добрались до стойбища.
Скандинавы, словно подражая волчьей стае, бесшумно окружили безлюдное селение. Медленно подползли к шалашам и затем под крик морокой чайки — сигнал вождя — исчезли в темных шалашах. Каждое жилище превратилось для его обитателей в ловушку.
К вечеру группами возвращались с тяжелой ношей женщины и дети. Устало расходились они по шалашам, где в темноте их ждала беда. Низкие входные отверстия жилищ были на руку подкарауливающим — каждая просунутая в шалаш голова получала по тяжелому удару бронзовой рукояткой меча. Затем женщин и подростков связывали, а детей с хрустом рассекали.
Так же просто и глупо погибали поодиночке и мелкими группами возвращавшиеся с охоты мужчины. Лишь поздно вечером произошла короткая схватка. Большая группа промышлявших на озере, в числе которых были Льок и Бэй, возвратилась на стойбище. Охотники удивились могильной тишине. В них сразу проснулось стадное чувство, и, прижавшись друг к другу, они молча прислушивались.
— Где же женщины и костры? — спросил Льок.
В ответ насмешливо захохотала чайка… Чайки в лесу?
В следующий миг свирепые скандинавы вдруг выскочили из шалашей с мечами наготове. Длинные древки копий завязали в тесной куче охотников. Острые мечи словно жала вонзались в тела. Охотников истребляли точь-в-точь, как они сами еще не так давно избивали плывших по реке оленей…
Из всего населения стойбища остались в живых только молодые женщины и несколько охотников. Завоеватели легко объяснялись с пленниками, не зная их языка. Подпалив пятки охотникам, они живо заставили их понять свои требования. Побежденные покорно отдали победителям спрятанные в лесу склады пищи. В награду за это пленники получили смерть. Женщин держали на привязи, они должны были готовить завоевателям пищу. Запасы стойбища сулили скандинавам долгое и сытное безделье.
Весело и буйно текла жизнь победителей в покоренном стойбище. Женщины покорно тащили ярмо рабства. Они и не помышляли о свободе. Но вот однажды на рассвете из лесу показался случайно уцелевший от расправы охотник. Тихонько подполз он к ближайшему шалашу и шепнул на ухо несколько слов лежавшей на привязи у входа женщине. Шепнул и исчез в лесу. У женщины, к счастью, не был связан язык. Она поспешила передать разговор соседке, та шепнула другой, и вскоре новость облетела всех пленниц. В одну из ближайших ночей большинство женщин бежали из стойбища. В лесу их поджидал охотник. Он помог им освободиться от ремней, и все вместе они поспешно двинулись га восток, к далекому озеру, где бывало зимой промышляли мужчины.
Построили на берегу озера шалаши. Выросло новое стойбище. Охотник научил женщин хитростям промысла. Осень и зиму прожили благополучно. Поздней весною почти у всех женщин родились дети; немало было черноволосых и черноглазых, но часть младенцев оказалась с рыжими волосами и светлыми глазами. Чем больше подрастали дети, тем резче выявлялась разница, между двумя группами. Удивленным матерям их родные дети стали напоминать обликом и повадками злых насильников— убийц всего стойбища.
Потомки скандинавов всегда держались вместе. Буйные и сильные, они с детства подчинили себе потомков туземных охотников. Пока те как муравьи бродили по лесу, всеми средствами добывая для селения пищу, красноволосые богатыри развлекались охотой и шумными играми. Но этого было им мало. Хищное наследие отцов кричало в их крови, костях и тугих мускулах. Прошло еще несколько лет, и два соседних стойбища были разграблены, жители перерезаны.
Шли десятилетия. Постепенно потомки скандинавов смешивались с основным туземным населением. В следующем поколении скандинавская хищность уже значительно притухла. Сохранились лишь кое-какие физические черты, железо мускулов и бешеная смелость. Мало-помалу создавался новый расовый тип.
Авторитета матерей хватило лишь на то, чтобы создать запрет ходить в сторону заходящего солнца, Много поколений прожили свою жизнь, выполняя этот обычай, пока наконец он не был нарушен. Снова вернулось племя к Онежскому озеру, на место старого стойбища.
Рисунки Льюка привлекали внимание охотников. Они успели обрасти легендой и стали священными. К ним стали присоединяться и новые изображения (рис. 45).
Рис. 45
Шли века. Сменялись на берегах озера племена. Каждое из осевших племен считало рисунки предшественников колдовскими и скалы — священными. Какой-то колдун, чтобы приманить с юга побольше лебедей, высек на южном конце скалы одного лебедя, а на противоположном конце — целое стадо из семи птиц. Другое племя, пришедшее с востока и сохранившее представление о духах монгольского типа, выбило на середине той же скалы громадного «беса». Третьему племени достойным поклонения показался гигантский угорь. Если по годичным слоям дерева можно прочесть историю его жизни, то и по рисункам этих скал легко узнать о прошедшей жизни исчезнувших племен…
Последними оставили следы на мысе Бесова Носа (в двадцати пяти километрах от него) появившиеся в XIV веке отшельники, впоследствии основавшие Мурманский монастырь. Бежавшие «от мирской суеты» молчаливые пустынники стали упорно оттеснять туземцев от богатых дичью мест. Долю защищали «язычники» белевшие на прибрежных скалах священные изображения.
Однажды монахи, тайком пробравшись на скалы, выбили на «бесе» семиконечный крест (рис. 46).
Рис. 46
Увидав, что духи не наказали осквернителей и потеряв веру в силу скал, туземцы отступили в глубь леса.