Сие не зависело от погоды, а случалось по велению судьбы, в которую капитан Сергей Сергеев не верил, а потому лучше сказать – случалось благодаря совпадению многих, самых неожиданных обстоятельств и, разумеется, по злой воле тех личностей, которых вернее было бы назвать не “личностями”, а типами.
Было, вероятно, около десяти утра, когда в отдел вошел высокий широкоплечий мужчина с седой непокрытой головой, одетый в длинный плащ, отчего казался еще выше, и спросил:
– Могу ли я видеть главного начальника?
Ему вежливо объяснили, что нужно прежде сказать, зачем ему главный начальник понадобился. Человек он очень занятой и по пустякам отвлекаться не может.
Лицо мужчины – сухощавое, с двумя глубокими морщинами, идущими от крыльев носа к углам рта, – исказилось гневом.
– Я – не любой! И дело, по которому я пришел, – тоже не любое! Доложите, что пришел академик Холодковский Антон Акинфиевич.
Капитан Сергеев, выполнявший в этот день обязанности ответственного дежурного по отделу, встал и поклонился: кто же в стране не знает академика Холодковского?
– Одну минуту… – Он снял трубку, сказал несколько слов, выслушал ответ и тут же пригласил ученого в приемную.
А еще через несколько минут капитана вызвали в тот же кабинет, и начальник отдела полковник Прозорович, человек с седыми висками и несколько суровым взглядом, сказал:
– В квартире академика Холодковского совершена кража. Исчезла старинная рукопись, вещь очень ценная…
– Что значит – ценная? – сердито прервал его академик. – У нее нет цены. Она – бесценна! Единственный экземпляр во всем мире, других не существует! – Он заговорил сумбурно, не сдерживаясь в выражениях, полковнику пришлось приложить немало труда, чтобы успокоить его.
– Сейчас с вами поедет капитан Сергеев, все осмотрит и решит, какие необходимо принять меры. – Прозорович приказал Сергееву сдать дежурство, взять с собой еще одного сотрудника, собаку с проводником и отправляться в дом № 47 по Шелестову переулку вместе с Антоном Акинфиевичем.
На двух машинах – академик – в своей, Сергеев – на служебной – они спустя двадцать минут Прибыли на место. Шелестов переулок назывался так и полвека, и сто лет тому назад. В нем было тихо, машины проезжали редко, но здания – пяти-семиэтажные панельные дома, построенные лет двадцать тому назад на месте старых, – придавали ему современный вид.
Академик жил на последнем, седьмом, этаже. Сотрудники поднялись и вместе с академиком вошли в квартиру. Она состояла из трех комнат, обставленных старинной тяжеловесной мебелью, огромное количество книг заполняло все свободные простенки. Вероятно, эта квартира мало отличалась бы от любой другой квартиры интеллигентного человека, если бы не солидный стальной сейф в углу кабинета.
– Вот здесь она была, – угрюмо показал Холодковский. – Вчера вечером я с ней работал, нынче утром открыл – пусто. Испарилась. Каково-с?.. А? – Он мрачно хохотнул.
– Сейф был взломан? Входная дверь оказалась открытой? – спросил Сергеев.
В ответ он услышал саркастический смех.
– В том-то и суть, юный мой Нат Пинкертон, что все, я повторяю – все цело! Нигде ничего не нарушено. Нигде. Ни окна, ни двери, ни черт в стуле! А рукописи – нет! Волшебство! Граф Калиостро! Или нет, лучше, этот… Кио!
Капитан, не реагируя на тон академика и его иронические реплики, тщательно осмотрел входные двери, всю квартиру: кабинет, два окна которого выходили во двор, а одно – в Шелестов переулок. Нигде не обнаружилось никаких следов и повреждений. Ничто не было нарушено.
Единственным следом пропажи оказалась папка. Верхняя папка, в которую была вложена еще одна папка, внутренняя (а уж во внутренней лежала сама рукопись), – лежала тут же, возле сейфа. Хозяин кабинета объяснил, что именно этот факт вызвал у него тревогу. Он немедленно открыл сейф и обнаружил пропажу.
Папку – учитывая, что она побывала в руках похитителя, – дали понюхать овчарке по кличке Чурай, та сразу же взяла след, но, к общему удивлению, пошла не в сторону двери, а к одному из окон, тому, что выходило во двор. Здесь собака остановилась, вскочила передними лапами на подоконник, ткнулась мордой в стекло, повизгивая, потянулась выше…
“Ага, – решил Сергеев, – преступник проник в квартиру с крыши”.
Вместе с помощником они тщательно осмотрели изнутри это окно: рамы, стекла, задвижки, – однако нигде ничего не было тронуто. Рамы стояли заклеенными еще с прошлой осени, форточка плотно закрыта.