Одна из престарелых пациенток, страдавшая жуткой мигренью и бессонницей, попросила у Вальтрауд болеутоляющую пилюлю. Эта старушка никогда не досаждала и не докучала ночной сиделке, ни на что не жаловалась, не капризничала и не оспаривала действий медперсонала. В отличие от покойной Джулии Драпаль, она была послушна, слаба, хрупка и запугана. Но таких пациентов Вагнер ненавидела еще больше. Ее бесили старики, трусливо забивавшиеся под одеяла всякий раз, когда в палату входила ночная сиделка. Они были жалки и, по мнению Вагнер, не заслуживали ни сочувствия, ни сострадания.
Короче говоря, Вальтрауд решила навеки избавить старушку и от мигрени, и от любой другой боли. Но такое дело требовало тонкого подхода.
В самом начале своей карьеры убийцы Вагнер отправляла стариков в райские кущи при помощи шприца с лошадиными дозами инсулина. Но этот способ умерщвления был далеко не совершенен. Инсулин действовал довольно медленно и, кроме того, мог быть обнаружен в крови жертвы при вскрытии. Собственно, это обстоятельство и вынудило Вальтрауд овладеть технологией «полоскания рта», гораздо менее дорогостоящей, более действенной и совершенно безопасной. У «полоскания» был только один недостаток: Вагнер не могла обойтись без подручного, который крепко держал жертву, пока сиделка топила ее в стакане воды.
Сыщика «выписали», но Вагнер опасалась, что полиция готовит ей новую каверзу. Кто знает, может быть, полицейские просто усыпляют ее бдительность, а сами продолжают дежурить в больнице под видом медсестер, санитаров и даже врачей. Или велели персоналу шпионить за сиделками из палаты «D». Вполне возможно, впрочем, что у Вальтрауд Вагнер просто начиналась паранойя.
Как бы там ни было, но убийца решила действовать со всей возможной осторожностью. Если за палатой следят, соглядатай скорее заподозрит неладное, увидев, как две сиделки вливают в рот больного лекарство. Одна медсестра, делающая пациенту укол, вызовет куда меньше подозрений. Кроме того, вода заполнит легкие жертвы только через несколько минут, а впрыснуть смертельную дозу снадобья – секундное дело.
Итак, в ход снова пошел инсулин. В этом и заключалась роковая ошибка злодейки. Вагнер считала, что продумала и предусмотрела все, но совершенно упустила из виду недавно изданное Министерством здравоохранения постановление, по которому в условиях стационара уколы пациентам могли делать только дипломированные врачи.
– Ей что-нибудь вкалывали? – спросил Вагнер дежурный врач, когда она сообщила ему о смерти пожилой пациентки из своей палаты.
Вальтрауд смерила его взглядом. Врач был молодой и, похоже, новенький. Во всяком случае, прежде она никогда не видела его.
– Нет, – ответила сиделка, – никаких уколов ей не назначали.
Врач и впрямь пришел в эту больницу совсем недавно и еще не забыл, что такое честь медика, а потому написал отчет, в котором изложил свои подозрения. По его мнению, пациентка умерла вследствие укола, сделанного в обход больничных правил, а медсестра Вагнер солгала ему. Последовавшее засим вскрытие подтвердило правоту молодого врача.
– Мы должны остановить их! – вскричал доктор Шотц, врываясь в кабинет начальника следственного отдела, и с размаху ударил кулаком по столу. – Одному Богу ведомо, скольких они уже убили за эти годы и сколько еще умрет, если мы не начнем действовать без промедления!
С этими словами он сунул инспектору под нос отчет о вскрытии последней жертвы палаты «D». Прочитав бумагу, полицейский изменился в лице.
– Что ж, отправляю следственную бригаду. Подготовьте мне истории болезней всех пациентов, умерших в палате «D» за время работы этой зловещей четверки.
– Ну, наконец-то сподобились! – выпалил Шотц и облегченно вздохнул.
Дальнейшее было делом техники. Четверых сиделок задержали, и Вальтрауд Вагнер, поняв, что ее песенка спета, выступила с заявлением, признавшись в содеянном и выдав троих сообщниц. Но даже она не смогла назвать точного числа убитых. Вальтрауд попросту потеряла счет своим жертвам.
В апреле 1989 года четверо убийц предстали перед судом в Вене. Их обвиняли в сорока двух умышленных убийствах, но доктор Шотц считал, что эти выявленные преступления – лишь верхушка зловещего айсберга, и общественность придерживалась того же мнения.