— Желание у меня одно — уехать, — Ольга взяла протянутую карточку, повертела ее в руках и вернула назад. — Свидетели у меня есть. Если у меня есть такое право, то я хочу завтра уехать домой. Это мое желание.
— Хорошо, — вздохнула Вера, пока она решила не отговаривать, — я завтра утром съезжу в бухгалтерию, и в обед придет за вами машина. Но я надеюсь, что завтра утром мы еще с вами поговорим, и девочки уговорят вас не делать поспешных выводов.
— Посмотрим, спасибо, — Ольга хмуро поблагодарила Веру. — Может быть, кто-нибудь составит мне компанию? Я хочу поужинать.
100
Мой отчий дом,
Прими меня и не кори
За безрассудство.
Перед тем, как выключить свет в комнате, Ольга внимательно осмотрела собранные сумки, не обращая внимания на жалобные уговоры Ники, которая по просьбе Веры охотно осталась вместе с подругой. Щелкнув выключатель, Ольга, в ванной, переоделась в джинсы и футболку, сверху набросила халат, который сняла лишь под одеялом, в своей кровати, чтобы обмануть бдительность подруги.
Для сна Ольга себе выделила три часа, из них добрых полтора она прислушивалась к дыханию тяжело засыпающей Ники. Прислушиваясь, и сама погрузилась в дремоту на несколько минут, проснулась от разбудившего ее страха, что проспала, и остаток времени лежала, боясь любым шорохом потревожить бормочущую во сне соседку по комнате, и, то и дело, под одеялом, проверяла на будильнике медленно текущее время.
В Доме расположилась ночь. Пространство над лестницей мягко освещали бра-ночники. Беглянка крадучись вынесла из комнаты по одной свои сумки, замирая и прислушиваясь к тишине, забрала красные посвежевшие розы, поставленные кем-то в вазу на столик у кровати; бесшумно закрыла за собой дверь, и вместе со своим багажом, цветами, на цыпочках, почти беззвучно, благодаря спортивной обуви, спустилась в фойе по лестнице. Вряд ли кто-то из операторов в такое глухое время наблюдал за Домом: ближе к утру сон крепче.
Ольга оказалась в саду и сквозь сумеречные тени пошла к Кривому Дереву, который когда-то Макс-Артур назвал «их м-мостом на свободу». Собравшись с силами (с Максом это было проще), беглянка по очереди подняла на стену сумки и розы, сбросила их во влажнеющую желтую траву у стены, и, выдохнув, спрыгнула сама. На востоке засветлела кромка горизонта — нужно было поторапливаться.
С сумками и прижимаемыми к груди цветами Ольга быстро зашагала по направлению к городу, надеясь поймать по дороге такси.
***
И снова был знак, убедивший, что так и надо, что решение правильно: случайным таксистом оказался тот самый дядя Леша, который когда-то встретил Ольгу, дерзкую и уверенную в себе Приезжую.
Она узнала водителя не сразу, лишь когда он, рассказывая о своих бессонных ночах, упомянул внука Васю, которому теперь должно было быть около семи-восьми месяцев, и об обычной проблеме растущего малыша: не спит, капризничает, наверное, зубки режутся, а может, животик болит. И сын с невесткой устали от ночного цирка, так что дед с бабкой решили детям дать отоспаться, а сами уже вторую ночь возились с неугомонным внуком.
Нет, дядя Леша не узнал в бледной Ольге Приезжую с фальшивым животиком, наверное, в прошлый раз обиделся, что его, сентиментального деда, обманули, и выбросил из головы, как и шутки коллеги Петрыча, вдруг разведшегося со своей женой месяц назад. Не вспомнил, а Ольга и не стала ворошить прошлое, улыбнулась совпадению, дала несколько полезных советов озабоченному водителю по поводу капризного наследника. Обрадованный тем, что его рассказ заинтересовал пассажирку, дядя Леша вскользь поинтересовался, куда и зачем в такую рань едет «одинокая девушка с прекрасными глазами», и снова вернулся к излюбленной теме — радости, которую приносят внуки своим дедам.
У больницы Ольга попросила таксиста подождать, оставила в машине сумки, взяла с собой только цветы. В реанимационном отделении на пропускном пункте без предисловий девушка положила перед молоденькой медсестрой купюру и попросила провести в палату, где находился с огнестрельным ранением молодой человек по фамилии Карамзин
— Ой, а вы та самая золушка? — медсестра во все глаза смотрела на молчаливую Ольгу, шагающую рядом в белом халате.
— Вы что-нибудь знаете, какое у него состояние? — Ольга не ответила на вопрос.
— Все нормально, жить будет… А правда, что вы тоже в мединституте учитесь?
— Все правда. Оставьте меня на пять минут, хорошо?
— Только недолго: мне влетит. И с цветами, кстати, тоже сюда нельзя.
— Утром вынесете.
Ольга зашла в указанную палату. Маргарита Павловна спала, сидя в кресле, у кровати с раненым. К руке и носу молодого человека были подсоединены капельницы. Ольга бесшумно подошла ближе, вытирая настырные слезы и боясь шморгнуть носом, проверила катеторы. Положила розы на тумбочку, постаравшись не задеть посуду, одну розу — рядом с рукой молодого человека. Погладила волосы.